 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
163
поучения и т. д. В удельную эпоху было уже мало таких епископов на Руси.
Митрополит Исидор на Флорентийском соборе 1439 года говорил папе Евгению IV о
современных ему епископах, что они «люди не книжные». Оскудением книжных
людей среди высшей церковной иерархии объясняется тот факт, что
Константинопольская патриархия постоянно держала на русской митрополии греков и
южных славян. Таким образом, с 1283 по 1305 год был митрополитом грек Максим, с
1328 по 1353 грек Феогност, с 1306 года по 1406 был митрополитом на Руси серб
Киприан, с 1408 по 1431 грек Фотий, за ним грек Исидор с 1436 по 1439 год, и так,
вероятно, дела продолжались бы и дальше, если бы после Флорентийской унии не
произошел разрыв русской церкви с греческой патриархией. Что касается низшего
духовенства, то здесь еще меньше было книжности, меньше образования.
Красноречивое свидетельство об этом имеем от самого конца эпохи. Новгородский
архиепископ Геннадий бил челом великому князю Ивану Васильевичу, чтобы он велел
училища устроить, для того чтобы было кого ставить в священники и диаконы.
Тогдашние ставленники, по словам Геннадия, совершенно не годились для
поступления в священство. «Приведут ко мне мужика; я ему велю дать апостол читать,
а он и ступить не умеет; велю ему дать псалтырь, и он по нем едва бредет. Я его отреку,
а они (прихожане) говорят: „земля, господине, такова, не можем добыть, кто был бы
горазд грамоте", и бьют мне челом „пожалуй, господине, вели учить"». Я прикажу
учить эктеньи, и он к слову пристать не может; ты говоришь ему то, а он иное говорит;
велю учить азбуку, а он поучився немного, просится прочь». Геннадий объясняет такое
невежество лиц, ищущих священства, отсутствием училищ и невежеством мастеров,
которые обучают грамоте: «Мужик невежа учит робят, да речь им испортит, сперва
научит вечерне, и за то мастеру надо принести кашу да гривну денег, за заутреню тоже
или свыше того, а за часы особо, и эти поминки опрочь могорца, что рядил от него; а от
мастера отойдет, и он ничего не умеет, только бредет по книге, а церковного постатия
ничего не знает».
Мы видели, что некоторые из князей Киевского периода любили говорить с
иноземцами о вере, и притом на их языках. Ничего подобного не было в рассмат-
риваемое время и не могло уже быть. Новгородская летопись под 1348 годом
рассказывает, что Магнуш, король Свейской земли, прислал новгородцам предло-
жение: «пошлете на съезд свой философ, аз послю свой философ, дажь поговорят про
веру; а аз то хощу слышать, коя будет вера лучши, а иже ваша будет вера лучши, ино аз
иду в вашу веру, или пакы, аще наша вера лучши, и вы пойдете в нашу веру». Но в
Новгороде такого философа не оказалось, и новгородцы могли только отвечать
королю: «аще хощеши уведати, коя вера лучше, наша ли или ваша, пошли в Царьград к
патриарху, зане мы прияли от Грец правоверную веру, а с тобою ее не спираем про
веру». Если иногда и находились философы, то с не особенно высоким и широким
полетом мысли. В летописи под 1471 годом стоит такое любопытное известие: «Того
же лета нецыи философове начаша пети: Осподи помилуй, а друзии: О Господи
помилуй». Доморощенные философы, кроме того, усиленно дебатировали вопрос о
том, нужно ли двоить или троить аллилуйю.
Прилив греческих и славянских книг в XIV и начале XV века.
Духовный упадок русского общества в злые времена татарщины был бы, вероятно,
еще более значительный, если бы Русь не получала дальнейшего подкрепления из тех
самых стран, откуда приходило к ней просвещение и в киевскую эпоху, т. е. из
Византии, Болгарии и Сербии.
В удельную эпоху продолжали приливать на Русь разные произведения
византийской литературы в подлинниках и юго-славянских переводах. За это время
можно констатировать появление на Руси новых сборников поучений, как «Маргарит»,
«Златая цепь», «Златая Матица», поучения Василия Великого, Исаака Сирина и др.