 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
22
отражающимися на последующих событиях и не оставляющими следа в жизни человеческого
сообщества. Поэтому историку необходимо осторожно обращаться с фактами "свежей" истории,
ибо здесь возможны как преувеличения, так и недооценки событий. Однако и более "застарелые"
исторические аберрации тоже возможны. То, что важно и существенно для экономики, вовсе не
столь важно для отдельных граждан. Люди в своей повседневной деятельности могут и не
замечать глобальных экономических процессов (конечно, если это не война и не революция), если
они не отражаются на их жизни непосредственно. Поэтому в научно-методическом труде могут
встретиться описания социально-экономических событий, которые лишь на первый взгляд были
не столь значительны, а на самом деле сыграли важную (позитивную или негативную) роль в
дальнейшей цепи событий. У историка есть преимущество в сравнении с экономистом,
изучающим современность: он уже знает, что было дальше. При этом я признаю возможность
мощного воздействия на экономику страны случайных, порой
* Привычное занятие создавать проблемы с единственной целью их долгого и неэффективного разрешения
Характерно, что искусственно созданные проблемы их инициаторы всегда объясняют некими объективными
обстоятельствами, которые ими — инициаторами — были "услышаны" в отличие от прочих граждан, глухих и
неразумных. Экономисту-историку стоит помнить перипетии "отделения" России от самой себя в 1991 году.
** Аберрация — в общем случае, всякие отклонения от нормы в строении или в функции, в частном — искажения
изображений.
экзогенных, обстоятельств, отдельных личностей и даже отдельных идей. Но в основание
исследования я положил идею о том, что экономическая история — это прежде всего история
производственных отношений людей, а не статистических рядов. В этом смысе я — консерватор,
предпочитающий и в экономической истории искать людей, действующих в конкретном времени,
в конкретных обстоятельствах и в составе конкретных социальных групп и стран.
И последнее. Нам хочется думать, что люди сильно изменились со времен древнего мира или
средневековья. Но мой "здоровый консерватизм" подсказывает, что генетически закрепленных
человеческих качеств гораздо больше, чем изменяющихся, приобретенных благодаря, например,
техническому прогрессу или изменениям в формах собственности. И вообще трудно быть
уверенным в том, что жить в современном крупнопанельном доме гораздо приятнее и здоровее,
чем в маленьком, но собственном домике с печкой, что сидеть часами перед телевизором более
интересно, чем общаться с умными и оригинальными людьми посредством книг. Все
действительно относительно. И "Евгений Онегин" был написан при свете свечи и без компьютера.
Поэтому, описывая социально-экономический прогресс, я постараюсь в этой книге его не
преувеличивать.
Подумаем вместе!
1. Почему именно в России с дореволюционных времен историко-экономическая литература
пользовалась популярностью?
2. Поскольку все знать невозможно, не лучше ли экономисту-профессионалу потратить время на
изучение математики или иностранного языка, вместо того, чтобы заниматься не столь полезной
историей экономики?
3. Чем древнее исторический период, тем ограниченнее круг источников; документы прошлых
веков в принципе хорошо изучены и прокомментированы, новые документы и факты включаются
в научный оборот крайне редко. Почему же споры вокруг истории никогда не прекращаются и
каждое новое поколение исследователей пытается, опираясь на те же источники, сказать что-то
новое? Разве сам дух исторической науки не предполагает определенного консерватизма?
4. Что важнее для специалиста в области истории экономики: знания экономики или знания
истории?
5. А вы знаете кого-нибудь из современных, ныне здравствующих, экономистов, которые
занимаются историей?
(Не торопитесь с ответами. Как говорил великий шахматист X. Р. Капабланка, "делая даже
очевидный ход, все равно подумай".)