 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
6
В каком же именно направлении шло переосмысление автором учебника проблем поэтики во второй
половине 1950-х гг.? Случайно ли то обстоятельство, что этот процесс в наибольшей степени затронул,
как видно, раздел «Тематики»?
Обратим внимание прежде всего на знаменательный подзаголовок приложения в книге 1959 г.
«Художественная система как категория историческая». Далее идут «Вводные замечания», где в центре
внимания оказываются категории литературного рода и жанра, а стиль и стих рассматриваются уже как
аспекты или элементы художественного произведения определенного типа (с. 497). Главным предметом
исторического подхода становится именно произведение, а следовательно, и категории,
характеризующие его «элементы» и саму целостность, – «Художественные роды тоже есть явление
историческое» (с. 499). Здесь мы видим подготовку проблематики упомянутого трехтомного труда
«Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении». Следующая фраза в книге Б. В.
Томашевского затрагивает уже другую тему: «Мало того, даже самая граница литературы, граница того,
что мы называем художественной литературой, есть явление историческое, и в разное время под
«литературой» подразумеваются самые различные явления» (далее место «Домостроя» в системе
древнерусской литературы сравнивается с соотношением системы литературы нашего времени и какой-
нибудь «книги по домоводству»). Это рассуждение чрезвычайно близко исходным тезисам статьи Н.И.
Конрада «О некоторых вопросах истории всемирной литературы» (1965 г.)*.
* См.: К о н р а д Н. И. Запад и Восток: Статьи. М., 1972. С. 417-418. Впрочем, аналогичные соображения были
высказаны еще в 1927 г. в статье Ю.Н. Тынянова «Литературная эволюция». См.: Тынянов Ю. Н. Поэтика. История
литературы. Кино. М., 1977. С. 273.
Трудно сказать сегодня, какие именно причины – творческие ли затруднения (как полагал
Б.М.
Эйхенбаум) или факторы внешнего порядка – привели к тому, что вместо нового учебника по теории
литературы и поэтике Учпедгизом в 1959 г. было опубликовано нечто совсем иное. Зато можно смело
утверждать, что по своему замыслу эта версия книги была созвучна новому этапу развития научной
поэтики не в меньшей степени, чем прежний ее вариант – методологическим поискам середины 1920-х
гг.
Не менее очевидно, к сожалению, и другое: наша система вузовского филологического образования
и во времена происходившей тогда «оттепели» была слишком заидеологизирована, чтобы принять
такой учебник, даже для ограниченного использования.
«При изучении явлений вовсе не нужно априорное определение сущностей», – писал автор о задачах
поэтики в 1925 г.* Эта принципиальная установка была сохранена и в изданном через три с лишним
десятилетия «Курсе лекций». Но литературоведение, в предшествующую эпоху причисленное к лику
«идеологических» дисциплин, на рубеже 1960-х гг. еще вовсю исходило из «априорного определения
сущностей».
* Т о м а ш е в с к и й Б. В. Формальный метод (вместо некролога). С. 148.
Конечно, сущность искусства неизбежно учитывается в любом подходе к такому явлению, как
художественное произведение. Но означает ли это, что мы должны предварительно именно априорно
определить эту сущность? И не был ли прав, например, В.Я. Пропп, когда он отказывался отвечать на
вопрос о смысле волшебной сказки до систематического объективного описания ее структуры?
Так или иначе, особенности отечественной истории 1930–1980-х гг. лишили нас возможности иметь
такой учебник поэтики, который, видимо, только Томашевский и мог написать и который, будучи
опубликован, получил бы для подготовки филологов-литературоведов такое же значение, какое,
например, для немецкоязычных стран имеет замечательная книга В. Кайзера «Произведение словесного
искусства. Введение в науку о литературе» (Das sprachliche Kunstwerk. Die Einfuhrung in die
Literaturwissenschaft).
Но и учебник Б.В. Томашевского 1925-1931 гг. остается лучшим у нас руководством по
теоретической поэтике – разумеется, если осмыслить его общую концепцию и структуру с современной
точки зрения и вместе с тем исторически. Для этого необходимо соотнести основные идеи и
формулировки книги, с одной стороны, с контекстом теоретических поисков и дискуссий 1920-х гг., с
другой, – с современными представлениями о задачах поэтики, составе этой дисциплины и системе ее
понятий.
2