 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
27
форм, удовлетворяющих требованиям семантической эквивалентности для заданных условий ситуации
и контекста.
Это – еще один вид частичной дублетности, стоящий на грани между синтагматической и
парадигматической дублетностью. Как и другие виды частичной дублетности, такая дублетность,
которую можно назвать «контекстно-ассоциативной», должна быть квалифицирована как бесспорно
полезная. Более того, она является одним из факторов, отражающих гибкость языка как средства
общения, его приспособляемость к меняющимся коммуникативным условиям и почти неограниченные
выразительные возможности с точки зрения тех реальных требований, которые предъявляют ему
участники коммуникации.
С явлением контекстно-ассоциативной дублетности мы, в частности, сталкиваемся при
нейтрализации грамматических оппозиций. Приведем несколько примеров подобных контекстно-
ассоциативных грамматических дублетов, выбранных наудачу: I forgot it – I've forgotten it. – I forget it.
(Объединяющее значение в определенной ситуации: «Я забыл это».) Не is coming, too.
– Не will be
coming, too. – He will come, too. (Объединяющее значение: «Он тоже придет».) Must I leave? – Should I
leave? – Ought I to leave? – Am I to leave? (Объединяющее значение: «Следует ли мне уйти?») The work
is done.
– The work has been done. (Объединяющее значение: «Работа выполнена».) The gun is firing.
–
The gun is being fired. (Объединяющее значение: «Орудие стреляет».) Do you understand?
– Don't you
understand? – Can't you understand? (Объединяющее значение: «Понимаете ли вы?») It very much annoyed
Mr. Storm. – Mr. Storm was very much annoyed by it. (Объединяющее значение: «Это очень раздражало
господина Сторма».)
При существующей изученности грамматического строя английского языка не требуется особых
текстовых доказательств того, что все грамматические элементы, включенные в иллюстрации
контекстно-ассоциативной дублетности (глагольные формы неопределенные, длительные, перфектные;
активные и пассивные конструкции; вопросительно-утвердительные и вопросительно-отрицательные
конструкции; конструкции с модальными глаголами долженствования), характеризуются в системе
такими значениями, которые четко противопоставляют их друг другу по разным функциональным
признакам грамматической парадигматики.
§ 7. Подходя к языковой системе с указанными семантическими критериями и существенно
расходясь с ее оценкой в различительно-информативном аспекте (см. выше), мы уже не сможем
охарактеризовать систему в целом как избыточную. Основным свойством,
отличающим язык в свете
изучаемых показателей, будет признана его оптимальная парадигматическая достаточность. Это
устанавливается соответствующим анализом различных микросистем языка и, в частности, его
морфологических и синтаксических рядов, в которых полная функциональная дублетность и
недостаточность выступают как окказиональные явления, возникающие в качестве побочного продукта
развития языка.
В рассматриваемых семантических терминах, как представляется, разумно подойти к проблеме
языковой экономии, интерес к которой среди лингвистов заметно возрос в последние годы.
Постулируемая «экономность» языка, оцениваемая с данных семантических позиций, не будет
пониматься как простая возможность передачи «того же самого» содержания меньшим количеством
языковых средств. В самом деле, как нетрудно видеть в свете изложенного, подобное понимание
экономии скорее указывало бы на «неэкономность» языка, который представляется в виде множества
полнодублетных групп, состоящих, соответственно, из «экономных» и «неэкономных» форм. Таким, по
существу, и выступает язык в описании известного теоретика экономии в языке и исторического
движения языка к «аналитическому прогрессу» О. Есперсена, который отмечает наличие в
парадигматической системе, соответственно, неэкономных и экономных форм для выражения
совершенно идентичной семантики.
Подлинную экономность языка следует видеть не в наличии «экономных» аналогов «избыточных»
форм, а в постоянно действующей тенденции языка к реализации оптимальной достаточности (каждому
значению – адекватную форму выражения), что является следствием общественной сущности языка и
находит непосредственное выявление в историко-языковых процессах устранения избыточности и