 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
206
ГЛАВА 28. ПСИХОЛОГИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТВОРЧЕСТВА
Понятие творчества. Роль осознаваемых и неосознаваемых мотивов творчества.
Природа и сфера действия интенции творческой личности. Переживание и его
художественное воссоздание. Вдохновение и мастерство. Нейродинамика творческой
деятельности; взаимодействие механизмов возбуждения и торможения и их влияние на
процессы художественного творчества.
Как возникает художественный мир, новая реальность, которая не может быть целиком
объяснена из уже существующего мира? Начиная с ранних трактатов, посвященных
изучению природы художественного творчества, мыслители отмечали иррациональные,
непостижимые механизмы этого процесса, невозможность выявления закономерностей, в
соответствии с которыми осуществляется творческий акт. В диалоге «Ион» Платон приходит
к мысли, что в момент творчества художник не отдает себе отчета в том, как он творит. Акт
творчества демонстрирует умение художника выйти за пределы себя («ex-stasis», «ис-
ступление»), когда его душа проникает в мир запредельных сущностей. Конечно, экстаз —
это в некотором смысле безумие, изменение нормального состояния души, но это, по словам
Платона, божественное безумие, божественная одержимость. Души становятся
вместилищем самого божественного, вдохновляются его силой, и «тогда говорят они с
великой действенностью многое и великое, сами не зная, что говорят» («Федр»).
Фиксация непроговариваемых, нерациональных сторон творческого акта как бы сама
собой снимала вопрос о выявлении неких формул и алгоритмов в художественном
творчестве. Действительно, по самому своему определению творчество есть создание того,
что еще не существовало. В этом смысле любой творческий акт не может быть измерен
критериями, сложившимися в культуре до него: любое творческое действие находится в
оппозиции к нормативности, противостоит адаптированным формам деятельности. Откуда
приходит творческий импульс, разбивающий прежние правила, коды, приемы, рождающий
новое художественное озарение? Творческий акт никогда целиком не детерминирован извне.
Вместе с тем он не может быть полностью сведен только к реализации «чувства формы»,
живущего в душе художника. Ни объективные, ни субъективные предпосылки, взятые сами
по себе, не могут служить объяснением творческой продуктивности, которая живет в душе
художника.
Явно или неявно, но все формы творческой активности художника в конечном счете
подчинены целям одного типа — созданию произведения искусства, предвосхищению
возможных действий, которые призваны привести к этому результату. Мотивация деятель-
ности художника выступает как сложная динамичная самоподкрепляющаяся система. Весь
комплекс его восприятия, мышления, поведения стимулируется целями творчества как
высшими в иерархии побудительных мотивов его личности. Достижению этих целей спо-
собствуют, с одной стороны, направленная (осознанная) деятельность художника, в которую
включены его волевые усилия, рациональная оценка намеченных целей, т.е. определение
того, какого жанра произведение он стремится создать, какого объема, в какой срок,
ощущение внутренней ответственности за результаты и т.д.
С другой стороны, едва ли не большее значение в подготовке и осуществлении
творческого акта у художника приобретает так называемая непроизвольная активность. Она
отмечена непрерывным художественным фантазированием, это своего рода внутренняя
лаборатория, в которой клубятся, наплывают друг на друга, прорастают подспудные
переживания и их художественные формы. Этот скрытый от глаз, во многом хаотический и
непроизвольный процесс вместе с тем не может быть оценен как нецелесообразный,
выпадающий из сферы мотивации творчества. Спонтанной активности художника всегда
присуща определенная
интенция. Известный германский психолог X. Хекхаузен
истолковывает интенцию как своего рода намерение, вписанное в природу самого творца,
несущее на себе отпечаток особой окрашенности его таланта.*
* См.: Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. М., 1986. Т. 1. С. 13.