 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
13
вая, орошая, порождает в другом. Из такой логики следовало, что мужское начало по своей
природе более духовно, и в этом причина разработки именно того сюжета, какой мы
обнаруживаем в «Пире». Тип любовных отношений, не связанный никакими соображениями
пользы, союз, основанный на духовном и бескорыстном чувстве, и получил впоследствии
название «платоническая любовь».
Если обобщить логику повествования в «Пире», то обнаруживаются неравноценные
уровни восприятия прекрасного. Чувственная тяга, волнующее побуждение — вот
начальный импульс эстетического любования, который вызывает вид физического
совершенства. Данная, первая, ступень эстетического восприятия не является самодо-
статочной, так как прекрасные тела преходящи в своей привлекательности, время
безжалостно к ним, а потому и саму идею красоты нельзя обнаружить на чувственном
уровне. Следующий шаг — уровень духовной красоты человека; здесь фактически речь идет
об этически-эстетическом. Анализируя эту ступень, Платон приходит к выводу, что и
прекрасные души непостоянны, они бывают неустойчивы, капризны, а потому идею
прекрасного нельзя постигнуть, оставаясь на втором уровне. Третья ступень —
науки и
искусства, которые воплощают знания, охватывающие опыт всего человечества, здесь уж
как будто нельзя ошибиться. Однако и здесь требуется избирательность: часто науки и
некоторые искусства обнаруживают ущербность, поскольку человеческий опыт слишком
разнообразен. И наконец, четвертый уровень — это высшая сфера мудрости, благо. Таким
образом, Платон вновь приходит к пределу, где в единой точке всеобщего блага соединяются
линии всех мыслимых совершенств реального мира. Платон разворачивает перед нами
иерархию красоты и тем самым показывает, какое место занимает собственно худо-
жественная красота.
Каков понятийный аппарат Платона, рассуждающего о художественном совершенстве?
Его понятийный аппарат отмечен вниманием к такой категории, как мера. Платон пишет, что
когда предел входит в тождество с беспредельным, то он становится мерой, понимаемой как
единство предела и беспредельного. Несмотря на неоднократные утверждения Платона о
том, что искусство должно ориентироваться на социально значимые потребности, у него
звучит и другая идея: меру диктует внутренняя природа самого произведения. Мера, по
Платону, всегда конечна, она делает мир органичным, целым и обозримым. Мера выступает
у Платона одним из «атомов» его эстетической теории, одной из базовых категорий. Ее
толкование обнаруживает общие представления античности о времени, которые имели
циклический характер.
Другая категория, активно используемая Платоном, —
гармония. Она близка понятию
меры, пропорции, симметрии. Согласно Платону, гармония не есть нечто такое, что
непосредственно соединяется в силу похожести. Вслед за Гераклитом он повторяет, что гар-
мония создалась из первоначально расходящегося. Это особенно явственно проявляет себя в
музыкальном искусстве, где расходящиеся высокие и низкие тона, демонстрирующие
взаимозависимость, образуют гармонию. Речь, таким образом, идет о гармонии как о
контрасте, соединении противоположностей, что позже нашло воплощение в
аристотелевской трактовке красоты как единства в многообразии.
Интересно проследить, как эволюционировало понятие гармонии в античном
художественном сознании. Если первоначально гармония воспринималась главным образом
космологически, т.е. как экстраполяция всех объективных свойств Космоса (отсюда и тяга
пифагорейцев к рассчитыванию математических отношений музыкальных интервалов), то
впоследствии гармонию стали искать в земном, повседневном мире людей, где она зачастую
несет на себе отпечаток индивидуального отношения.
В связи с этим трудно переоценить категорию катарсиса, которая разрабатывалась в
античности применительно к обозначению сущности любого эстетического переживания.
Когда в результате художественного восприятия мы получаем чувство удовлетворения, мы
переживаем состояние катарсиса. У Гесиода встречается высказывание: «Голос певца
утоляет печаль растерзанного сердца».* У многих мыслителей античности встречается