 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
9
истории. Необходимо вернуть человеку статус полноценного, ответственного исторического деятеля, а
не марионетки прогресса.
Просвещенческий уход от христианской веры привел европейское ученое сознание назад, к
языческому натурализму, доверяющему бездуховным, «постчеловеческим» сущностям и механизмам
больше, чем человеческим духовным качествам. В этом смысле остается актуальным вывод Г.
Риккерта: «Ведь все еще одной из главных задач настоящего момента является борьба с натурализмом
просвещения, окончательно победить который не удалось кантовскому идеализму»*.
* Риккерт Г. Философия жизни. Киев, 1998. С. 175.
1.3. Структура историософского знания
В целом Риккерту удалось сформулировать программу философско-исторической науки, до сих пор
не утратившую своего значения. Он выделил три направления в философии истории:
— обобщение исторического процесса, сведение отдельных «историй» в единую всемирную
историю;
— отыскание смысла истории;
— методология исторического познания.
О смысле истории уже говорилось выше. Не менее остро сегодня стоит вопрос о единстве
планетарного исторического процесса. Со времени принятия христианства этот вопрос был решен
положительно: в духе версии общечеловеческого спасения, независимо от этнических и расовых
различий.
Эпоха Просвещения в новых терминах подтвердила этот вывод, выстроив общечеловеческую
перспективу перехода от варварского изоляционизма к единой планетарной цивилизации. Образцом для
всего человечества при этом была объявлена Европа, в чем проявилось высокомерие европоцентризма.
Но в то же время европейский просвещенческий мессианизм носил гуманистический характер,
сохраняя заряд христианского универсализма.
Последнее время именно от Запада исходит сомнительная сепаратистская инициатива. Пущены в
оборот такие версии, как «конфликт цивилизаций», «золотой миллиард человечества» и прочие. В
основе этих ревизий христианского универсализма лежит осознание «пределов роста». Внезапно
обнаружившаяся скупость прогресса — осознание того, что его даров не хватит на всех,
спровоцировала новейший западный сепаратизм. Его проявлением и стала концепция «золотого
миллиарда», гласящая, что в изобильное постиндустриальное общество суждено войти не всему
человечеству, а лишь его избранному, «золотому» меньшинству, которому удалось прорваться в
технотронный рай до того, как экологический капкан захлопнулся. «Пределы роста» знаменуют собой
нешуточный кризис европейского исторического сознания. Если истории впредь не суждено совершать
формационные чудеса, связанные с переходом всего человечества из более узкой экологической ниши в
более широкую, в которой новая перспектива открывается всем, то его уделом становится
ожесточенная борьба за ресурсы — переделы в рамках уже сложившейся ниши. Так, кризис философии
истории ознаменовался новым реваншем силовой геополитики.
В новых условиях проявилась антиномия пространственно-временной перспективы: если доступ в
качественно новое историческое время оказывается закрытым, то становится неизбежной грызня за
пространство. Оптимистическое цивилизационное сознание, связанное с верой в прогресс, сменяется
пессимистическим геополитическим сознанием, грозящим провалом в архаику всеобщей
милитаризации и войной всех против всех. В социальном типе «новых русских», отличающихся
решительным неумением ждать и сберегать, инвестировать в будущее, скорее всего проявились не
какие-то национально-исторические особенности посткоммунистической властной элиты, а феномен
новейшего вселенского неверия в историческую перспективу. С таким сознанием человечество в
долгосрочном плане вряд ли в состоянии выжить. Во всяком случае, цивилизованная стабильность при
этом исключается.
Сегодня человечеству необходимо вернуть веру в историю, в качественный формационный сдвиг, в
возможность того, что переделы пространства станут малозначащим занятием по сравнению с
инвестициями в будущее. Необходима формационная стратегическая инициатива, которая бы указала и
перспективу восстановления общечеловеческого единства, и перспективу нового качественного сдвига.
И следует прямо сказать: сегодня именно на Западе, более чем где-либо, выдвигаются препятствия для
такой инициативы.