 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
62
У древних евреев противоядием от натурализации и потери коллективной идентичности стала
религия. Она не просто предостерегала от легких путей преуспевания, что в общем делает любая
религия, она утверждала статус избранного народа Божьего, который заключил завет (договор) с самим
Яхвой. И главное в этом договоре — не служить другим богам, не искать индивидуального успеха в
обход принципа единой коллективной судьбы. В еврейской исторической биографии, таким образом,
впервые диалектически сомкнулись столь противоречивые черты, как изгойство и избранность, статус
самого незадачливого из всех народов и статус из бранного.
Когда марксисты противопоставляли буржуазную формальную логику великой пролетарской
диалектике, то, возможно, только отцы-основатели учения осознавали, что истоки такого
противопоставления восходят к драме древнего Израиля. Согласно формальной логике, больше шансов
в будущем имеют те, у кого на сегодня лучше стартовые условия в широком смысле слова:
преимущества власти, богатства, образованности. Эта логика исключает любые исторические
неожиданности и парадоксы; если бы история действительно следовала ей, у нее были бы вечные
любимцы и победители.
Но реальная история человечества свидетельствует об обратном величие победителей преходяще, а те
самые качества, которые сегодня обеспечивали им успех, завтра становятся камнем преткновения,
спотыкаясь о который вершители судеб превращаются в презираемых неудачников.
Можно, разумеется, и в разгадке этого парадокса идти банальным путем, выискивая скрытые, ранее
не учтенные параметры, которые предопределили эту неудачу. Но с общих теоретико-
методологических позиций такой путь аналогичен тому, что проделывали физики классической
детерминистской выучки, когда столкнулись с так называемой «свободой воли» электрона — они тоже
начинали искать скрытые параметры, которые подтвердили бы правоту старых лапласовских установок.
На самом деле неудача исторических победителей носит принципиальный характер и именно в нем
кроется тайна историзма. Маленькому народу нужна большая вера в высший смысл истории чтобы
отстоять свое достоинство перед лицом победителей. Вопрос о смысле истории возник как вопрос о
надежде и человеческом достоинстве потерпевших, о том, что их великое терпение не бессмысленно. С
тех пор он именно так и стоит.
Смысл истории становится основанием парадокса, согласно которому самые слабые, но сохранившие
веру и призвание, восторжествуют над самыми сильными. Именно так этот вопрос был поставлен в
исторической биографии еврейского народа. Как пишет Н. Бердяев, «я думаю, что основная миссия
еврейского народа была: внести в историю человеческого духа это сознание исторического свершения в
отличие от того круговорота, которым этот процесс представлялся сознанию эллинскому»*.
* Бердяев Н. Указ. соч. С. 37.
Сознание победителей, господ мира сего, либо патетически кичливое, либо со временем,
поверхностно-благодушное, в любом случае остается в плену «формальной логики» фактов и причин,
игнорируя при этом те эффекты неопределенности, которые вообще онтологически заявлены во
Вселенной, но в человеческом социальном бытии связаны с вторжением альтернативной духовной
диалектики. В отношении сложившегося порядка вещей сознание победителей является
оппортунистическим, сознание потерпевших — если они духовно не капитулировали —
катастрофически эсхатологическим. Потерпевшие ждут, когда судьба отвернется от победителей и
видят в этом не случайность, а скрытую закономерность, связанную с духовной логикой наказания и
воздаяния.
Уже в еврейской апокалиптике заложены основные принципы историзма:
— единая коллективная судьба (запрет на попытки сепаратного устройства своих дел);
— запрет на натурализацию — сделки с господами мира сего и растворение в их среде;
— диалектика изгойства-избранничества: твердая вера в то, что именно самые отверженные
восторжествуют над самыми могущественными, ибо облечены великой миссией.
Все эти темы получили свое светски-превращенное воплощение в марксизме. «К. Маркс, который
был очень типичным евреем, в поздний час истории добивается разрешения все той же древней
библейской темы... Но мессианскую идею, которая была распространена на народ еврейский как
избранный народ Божий, К. Маркс переносит на класс, на пролетариат... Все черты богоизбранности,
все черты мессианские, переносятся на этот класс, как некогда они были перенесены на народ
еврейский. Тот же драматизм, та же страстность, та же нетерпимость...»*.
* Бердяев Н. Указ. соч. С. 109.