 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
202
не столько сущностью или принципами материалистического понимания истории, сколько
обстоятельствами конкретной научно-исследовательской ситуации в общественном познании того
времени (недооценкой как раз этого способа). Последователи Маркса еще более усугубили эту
односторонность. Не случайно ведущий лейтмотив последних писем Энгельса («Писем об
историческом материализме») к молодым. последователям марксизма — подчеркивание (помимо
определяющей роли производства) активной роли надстройки (политики, права и т.д.), момента ее
самостоятельного развития. Но это были скорее рекомендации. На комплексное исследование той же
культуры, нравственности и проч. у Энгельса также уже не было ни сил, ни времени. Нелишне отметить
такое специфическое явление, как магия нового слова. Термин «способ производства» (способ
производства материальной жизни) завораживал новизной, высокой разрешающей способностью
рационального познания, как бы освещавшим глубинные процессы жизни электрическим контрастно-
резким светом.
Сторонники цивилизационного подхода начинают постижение общества, его истории «сверху», т.е. с
культуры во всем многообразии ее форм и отношений (религия, искусство, нравственность, право,
политика и проч.). Посвящают ее анализу львиную долю времени и энергии. Это вполне объяснимо.
Сфера духа, культуры сложна, обширна и, что по-своему важно, многокрасочна. Логика ее развития и
функционирования захватывает исследователей. Они открывают все новые реалии, связи,
закономерности (лица, факты). До материальной жизни, до производства средств к жизни они
добираются, что называется, к вечеру, на излете своих сил, исследовательского пыла и страсти.
Здесь важно заострить внимание на специфике надпроизводственных или внепроизводственных сфер
жизни. В процессе производства общество и человек слиты с природой, погружены в нее,
непосредственно подчинены ее законам. Обрабатывается вещество природы, используются различные
формы энергии. Предметы и орудия труда, средства производства есть не что иное, как превращенные
формы природного вещества. В них и через них человек соединен с природой, подчинен ей. Сама связь
с природой в процессе производства, прямая и безусловная подчиненность ей, обязательность труда в
ней воспринимается человеком как тяжелая необходимость.
За пределами производства человек уже отделен от природы. Это царство свободы. Занимаясь
политикой, искусством, наукой, религией и т.п., он имеет дело уже не с веществом природы, а с
объектами, качественно отличными от природы, т.е. с людьми как социальными существами. В этих
сферах человек настолько зримо отделяется от природы, что это не может не бросаться в глаза уже на
уровне обыденного сознания и воспринимается как высшее отличие от нее, как его сущность или
«самость». Человек как социальное существо настолько выключен из цепи прямой зависимости от
природы, необходимости подчиняться ее законам (в отличие от необходимости вещно подчиняться ее
законам в сфере производства), настолько предоставлен сам себе, что его жизнедеятельность в этих
сферах воспринимается как царство свободы. Сфера культуры обладает, таким образом, особым
шармом в его глазах. Конечно, человек и здесь использует вещество природы (скульптор — мрамор,
художник — холст, краски, и т.д.), но в этом случае оно играет вспомогательную роль.
К тому же следует иметь в виду, что эти сферы (политика, право, искусство, религия и проч.)
предъявляют особые требования к индивидуальности человека, к его личностному (социальному и
духовному) потенциалу. Неслучайно в истории культуры память человечества сохранила больше всего
имен выдающихся личностей. Сами творения (научные открытия, произведения искусства, религиозное
подвижничество и проч.) менее подвержены разрушающему влиянию времени, чем орудия труда и
прочие средства производства. Поэтому исследователь постоянно имеет дело с личностным началом, с
уникальными фактами, с мыслями и чувствами людей. В производстве же личность и уникальность
продукта ее деятельности стерта. Тут царствует не уникальность, а серийность, не индивидуальность, а
массовость, коллективность.
По мнению ряда исследователей (И.Н. Ионов), такие характеристики формационной теории, как
линейно-стадиальная логика исторического процесса, экономический детерминизм и телеологизм,
«резко затрудняют» ее взаимодействие с более развитыми теориями цивилизаций, относящимися ко
второй половине XIX—XX вв. Однако заметим, марксова модель исторического развития имеет не
линейно-стадиальный, а более сложный спиралевидный характер. Она многое может дать и для
развития цивилизационной теории. Как бы ни подчеркивали исследователи (А. Тойнби, например)
рядоположенность реально существовавших и существующих цивилизаций, отсутствие всякого
единства и единой логики развития во всей их совокупности (каждая новая цивилизация начинает