 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
197
По М.А. Баргу цивилизационный подход ориентирует исследователя на познание прошлого «через
все формы объективации субъекта истории». Концепция цивилизации, включая как объективный
(формационный), так и субъективный (антропологический) аспекты истории, впервые открывает
возможность построения собственно исторической методологии, которая позволяет представить
исторический процесс в динамическом сопряжении объективно-заданного и субъективно-волевого
начал. Она позволяет также преодолеть дробление исторической науки на частные дисциплины, чтобы
рассматривать человека не в той или иной его ипостаси (экономической, классовой, политической и
проч.), а в его целостности. Отсюда как раз и вытекает потребность в категории «цивилизации», которая
заключает в себе необходимую интегративную потенцию как в рамках национальной, так и в рамках
всемирной истории. Наконец, цивилизационный подход открывает возможность изучения
многовариантности путей общественно-исторической эволюции различных регионов планеты, стран и
народов, тогда как в формационном подходе универсальность этой эволюции достигается ценой
лишения народов их исторической индивидуальности.
Признавая основательность этой критики, отметим, что она отправляется не столько от самого
Маркса, сколько от той интерпретации марксизма, которая сложилась в нашей стране в 30 — 50-е гг.
Трудно отделаться от мысли, что многие из тех «узких мест» (проблемных ситуаций) в историческом и
социологическом познании, на которые указывают критики формационной теории, могут плодотворно
анализироваться и «расшиваться» на основе методологии Маркса. Так, из его теории отнюдь не следует
однозначно необходимость сведения многоукладности к одному укладу. Напротив, она предполагает
учет всех сколько-нибудь значительных хозяйственных укладов и выявление их иерархии, т.е.
определения, какой из них является ведущим или перспективным в данный момент (что, безусловно,
очень важно). Достаточно вспомнить ленинскую характеристику хозяйственных укладов России в
первые годы советской власти. Беда марксистов заключалась в крайне ограниченном понимании того,
что такое социалистический уклад, каковы пути его развития, и в оценке всех иных укладов как
отживших (впрочем, при некоторых уступках госкапитализму).
Не все так просто и с критикой положения Маркса о роли способа производства (экономики) как
основной детерминанты общественной жизни. Разумеется, не хлебом единым жив человек.
Естественно, даже у рядового человека возникает некое чувство протеста, когда в тысячу первый раз
записные трубадуры трубят ему о том, что материальный способ производства — фундамент жизни
общества. Спросите у этого рядового человека, какие ассоциации возникают у него при слове
«производство» (а они у него те же, что и при слове «работа»). Ему, в общем и целом, понятно, что
производство средств к жизни — это необходимо. Но социальная жизнь не сводится к этой
необходимости, у нее есть и другие, более тонкие или более высокие измерения. Подлинность своей
жизни, свою «самость», человек ощущает где-то за пределами производства средств к жизни, за
пределами этой вынужденной необходимости. Да к тому же, что такое «материальное» производство,
не зависящее от сознания и воли человека? В производстве — человек отнюдь не животное существо,
без сознания и воли, не слепое орудие необходимости. От его сознания и воли, его профессиональной
подготовки как раз и зависит содержание и характер производства, его эффективность. Наконец,
помимо всего прочего, человек на производстве это еще и человек моральный (не говоря уже о праве,
эстетике и проч.). Так что тут, в самом деле, не все так просто, как в иных марксистских учебниках
советского времени, набивших у читателя оскомину.
С точки зрения способа производства, в том числе и системы производственных отношений,
развитые страны Запада (США, Англия, Германия, Франция и т.д.) мало или даже совсем не отличаются
друг от друга. Но с точки зрения надстройки (политики, морали и проч.) они отличаются очень сильно.
У каждой страны свой стереотип поведения, неповторимый национальный характер, специфическое
самосознание. Чем обусловлены особенности их надстройки? Конечно, всем ходом исторического
развития. И это прошлое — не мертвые рудименты, не музейный предметно-вещный мир, а живая
плоть — традиции, обычаи, привычки, менталитет и т.п. Более того, надстройка (политика, право,
мораль, искусство и проч.) характеризуется способностью компенсировать, например, слабость
нарождающихся производственных отношений, расчищать для них социально-политическое
пространство посредством законодательных, политико-административных мер, моральных
императивов, эстетических идеалов.