 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
163
возможностей, перерастающая в непредсказуемую, в том числе и гибельную случайность. Отсюда
произрастает зло в мире, зло в истории. Проблема зла оказалась самой трудной для Булгакова. Как
ортодоксальный христианин, он не мог допустить причастности Бога к сотворению зла, равно как не
мог признать наличия и другого трансцендентного его источника, ибо это означало бы отступление от
ортодоксального монизма. Нет зла и в потенциальном ничто, из которого сотворен мир. Но ничто как
темная, немая основа космоса, будучи
спровоцированной, может ворваться в уже осуществленное
мироздание, прослоиться в нем как хаотизирующая сила. Такой провокацией, согласно Булгакову, и
послужило грехопадение человечества, предпочетшего своеволие послушанию Богу. В результате мир,
в котором мы живем, и приобрел характер хаокосма. «Как проявление божественных сил, мир есть сама
действительность и полнота, но в тварной свободе своей он есть еще задание, игра возможностей,
бесконечная возможность возможностей. Мир не может вовсе не удаться, — пишет Булгаков, —
однако в силу свободы своей мир может задерживаться в состоянии меональности, не достигая высшей
степени бытия».
С сотворением мира мы вступаем в сферу человеческой истории ибо, согласно Булгакову, мир создан
ради человека и только в человеке он обретает свою завершенность. И здесь к антиномиям абсолюта
добавляются антиномии исторического бытия человека: историческое время и вечность, природный
хаокосм и хозяйственный космос, жизнь и смерть, добро и зло, смысл человеческого существования и
бессмысленность смерти. История есть прежде всего объективное время, наполненное рождениями, а
потому и смертями, сменой поколений, в которых только и существует человечество. Каждый
отдельный индивид врастает в этот поток, немыслим вне него. И вместе с тем каждый человек есть
раскрытие в полной мере своего собственного существа, своего «Я». Эта антиномия решается в смене
поколений.
Связь смерти и рождения определяет не только смену поколений, но и определенный порядок смены
исторических эпох. Поэтому история не есть «дурная бесконечность», она имеет начало и конец и
определенный смысл. С того времени, как человек в свободе своей предпочел путь познания добра и
зла, т.е. с момента его грехопадения, человеческий род был брошен в поток времени, протекающий над
бездной небытия. И он сам, своим трудом должен не только отвоевывать себе жизнь, но и утверждать
свое бессмертие на краю бездны. Вот почему философия истории по существу своему может быть
только философией трагедии.
Разгадку антиномии добра и зла в истории Булгаков видит в свободе, как духовном основании
тварного мира, и в его ограниченности природной данностью. Человечество находится на границе этих
двух модальностей мира. Сущностное ядро человека софийно, но оно погружено в мир природной
заданности, и вынуждено вести постоянную и упорную борьбу за свою божественную сущность, т.е.
бессмертие. В рамках истории эта борьба не имеет конца, она катастрофически оборвется. Как
говорится в Апокалипсисе, час близок, но где и когда он пробьет — никому не дано знать. Однако
конец имманентной истории не означает трансцендентного конца творения, а лишь переход его в новый
эон. История имеет, таким образом, глубокий эсхатологический смысл. Но человеческое сознание не
способно охватить его во всей полноте и потому склонно верить в возможность отсрочки конца. Так
рождается хилиастская идея тысячелетнего Царства Божьего на земле. Она порождена слабостью
человеческого духа, не готового принять Царства Божьего как конца истории без предварительной
подготовки. Так, в известной мере хилиастичны теократическая идея Вл. Соловьева, философия
Общего дела Н.Ф. Федорова, миросозерцание Ф.М. Достоевского. Согласно Булгакову, хилиастская
вера в возможность земного рая лежит и в основе марксистского социализма как мировоззрения. В
разъяснение этого тезиса он пишет: «Социализм — это рационалистическое, переведенное с языка
космологии и теологии на язык политической экономии переложение иудейского хилиазма, и все его
dramatis
personae потому получили экономическое истолкование. Избранный народ, носитель
мессианской идеи, или, как позднее в христианском сектантстве, народ «святых», заменился
«пролетариатом» с особой пролетарской душой и особой пролетарской миссией»*.
* Булгаков С.Н. Апокалиптика и социализм // Соч.: В 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 424—425.
Иллюзионизму хилиазма противостоит вера, ориентированная на эсхатологию, для которой
наступление Царства Божьего возможно лишь по ту сторону исторического процесса, после конца
истории. Мир, созданный Богом, может быть им же преобразован, в результате этот век уступит место
новому эону, число которых может быть сколь угодно велико. Эта трансформация мира, с точки зрения