 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
127
Таким образом, по гуманизму наносят удар и структурология, и «новая философия», утверждающие,
что человек лишен субъективности и перестал быть личностью, точнее он ею никогда не был. А если
нет субъекта, то не может быть и творимой им истории.
По-видимому, не случайно в докладе Президента Международной федерации философских обществ
Э. Агацци на XVIII Всемирном философском конгрессе в Брайтоне прозвучало: «Было время, когда
одна из наиболее серьезных задач философии усматривалась в доказательстве существования Бога.
Кажется, трудно усомниться в том, что в наше время важной задачей философии является
доказательство существования человека»*.
* Коммунист. 1986. ¹ 16. Ст. 65.
Чувство истории предполагает ощущение прошлого не только как прошедшего, но и как настоящего.
Но преимущество исторического мышления состоит в том, что настоящее осознает прошлое в таком
ракурсе и в такой степени, которые недоступны для прошлого в осознании самого себя.
По-видимому, «новые философы» отдавали себе отчет в том, что человек не мог исчезнуть в никуда
так же, как и возникнуть из ничего. Отсюда их идеализация прахристианского, ветхозаветного периода
истории и неприятие ее христианского периода.
Как бы предвосхищая подобные методологические установки М. Блок писал: «Христианство —
религия историков. Другие религиозные системы основывали свои верования и ритуалы на мифологии,
почти неподвластной человеческому времени. У христиан священными книгами являются книги
исторические...»*.
* Блок М. Апология истории или ремесло историка. М., 1973. С. 7.
Неприятие истории логично проводило «новых философов» к отрицанию и нигилистическому
осмеянию того периода истории, который принято называть христианским. Вместе с тем, некоторые из
них, в частности Бернар Анри Леви, в работах «Варварство с человеческим лицом», «Завет Бога», и др.,
ниспровергая позитивное содержание истории, представляя ее как элементарную смену власти,
пытаются, тем не менее, обосновать «этику будущего», восходящую к Ветхому завету и
раннехристианским апокрифам.
Иначе говоря, речь шла о полном, тотальном ниспровержении не истории, а лишь ее идеологической
«надстройки» в лице христианства. «Новые философы» предпочитали не смотреть на прошлое глазами
настоящего, а прошлым (в данном случае — ветхозаветным) поверять будущее.
Другие «новые философы» основания «этики будущего» искали в платонизме и неоплатонизме
(Кристиан Жамбе и Ги Лярдро), в неопротестантизме (Морис Клавель), в кинизме (А. Глюксман).
Однако их мифотворчество заранее было обречено на неудачу; требование «забыть» христианскую
историю и «вспомнить» мифологическое мышление предков в виде ветхозаветной морали или каких-то
иных архетипов, означало своеобразный отказ от себя в культурной сфере. На место реальных основ
бытия должен был заступить миф, и даже не собственно миф, а собственное представление о нем, т.е.
нечто, донесенное до нашего времени искаженно, превратно. В любом случае, вспомнить предлагалось
гораздо меньше, чем забыть.
Таким образом, «новые философы» предприняли попытку новой идеологизации истории,
реабилитации исторического волюнтаризма, предложили собственную «методологию исторической
инициативы».
2.14. Историософия «новых правых». А. де Бенуа, П. Вьяль, И. Бло
«Новые правые»* во Франции, в свою очередь, пытаются создать, если так можно выразиться,
«параллельную методологию», когда противоположные позиции проистекают из одного и того же
источника, а именно — из дохристианского языческого мира варварских племен. Они считают, что
Европа вступила на «неправильный путь развития», когда приняла христианство. Все лучшее, что было
достигнуто европейской культурой на протяжении ее «христианской истории», обусловлено действием
языческих элементов, которые, вопреки эгалитаристской христианской традиции, вносили активное
субстанциальное начало в европейскую цивилизацию.
* См.: Benoist A de. Vu de droite. Antologie critique des idees contemporaines. Paris, 1977; Les idees a I'endroit. Paris, 1979;
Orientations pour des annees decisives. Paris, 1982, Maiastra: Renaissance de 1'Occident? Paris, 1979; Pour une renaissance