 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
102
находя самооправдание бытия. Осознание себя как цели-в-себе — моральное оправдание
рационального удовлетворения, получаемого от субъективизации истории. Поэтому, культ разума — не
только броский лозунг, цель просветительской интуиции, но и интеллектуальный принцип всего
движения.
Французские просветители стремились возвысить морально-рациональный статус человека до степени
личности, а также вернуть ему эстетическую уникальность и своеобразие в виде индивидуальности. Но,
как показал опыт древних, достижение калокагатии невозможно: или рациональное поведение, или
следование канонам красоты. В этом извечном споре нравственности и красоты, морали и эстетики и
выявилась сущность Просвещения. Для того чтобы активно действовать, мало здравого смысла (le bon
sens), необходим и эстетический порыв. Именно он наполняет волю силой, а характер страстью,
умножая возможности человека. Одного здравого смысла недостаточно для того, чтобы вырвать
человека из косного регламента бытия. Здравый смысл может проявить себя и как заурядный
конформизм, что не соответствует духу Просвещения по определению.
Превращение человека в хозяина своей судьбы возможно лишь при мобилизации всех его внутренних
ресурсов, обращении к генной матрице человека, «кладовой» памяти вида. В этом драматическом
противостоянии морального и эстетического образов мира, нравственного мировоззрения и
эстетического мышления, раскрываются антропологические особенности французского Просвещения,
предопределившие исторические судьбы европейской цивилизации. Аналогичным образом, перипетии
и революционные катаклизмы, потрясавшие Францию в конце XVIII и на всем протяжении XIX вв.
могут быть оценены и рационально поняты в свете перманентной верификации своей идентичности,
обусловленной противодействием вышеотмеченных факторов.
Симптоматично, что Алексис де Токвиль одну из глав своей книги «Старый порядок и революция»
назвал: «Каким образом и почему Французская революция, будучи революцией политической,
происходила по образу религиозной». Отличительной чертой Французской революции Токвиль считал,
что «... поверх всех национальностей она создала единое интеллектуальное отечество, гражданами
которого могли сделаться люди любого государства»*. А в другом месте, характеризуя ее
мировоззренческие основы, рассуждал: «Как правило, религия рассматривает человека самого по себе,
не обращая внимания на особенности, накладываемые на общую основу законами, привычками и
традициями какой-либо страны. Основная цель религии — урегулирование отношений между
человеком и Богом, права и основные обязанности людей вне всякой зависимости от формы общества.
... Обращаясь к самим основам человеческой природы, религия может быть одинаково воспринята
всеми людьми без исключения и применена повсеместно».
* Токвиль А. де Старый порядок и революция. М., 1997. С. 16.
Французская революция «рассматривала гражданина с абстрактной точки зрения, вне конкретного
общества, подобно тому как религиозные революции имели дело с человеком вообще, независимо от
страны и эпохи. Ее занимал не только вопрос об особых правах французского гражданина, но и об
общих правах и обязанностях людей в области политики». Токвиль подметил существенное:
мировоззренческие установки Французской революции носили рационально-абстрактный характер и
могли быть восприняты любыми людьми, достигшими определенной интеллектуальной зрелости, в то
время как побудительной силой, приводящей в движение революционные массы, была чувственная
страсть, некий вожделенный эстетический образ мира, к которому устремлялась в неистовом порыве
душа.
Революционный спектакль свидетельствовал об интерференции, взаимном наложении — спонтанно
продуцируемой энергии рационально-этического преобразования мира и чувственно-эстетической
стихии, верифицирующей ментальные характеристики французского этноса.
В эпоху Просвещения и последовавшей за ней Французской революции онтологический статус
мышления резко возрос, что в свою очередь привело к еще большей рационализации мировоззрения.
Мужественный порыв просветителей — во всем полагаться на свой разум, нашел адекватный ответ в
мировоззренческих установках в виде провозглашения человека «продуктом природы» (П. Гольбах),
отстаивания «естественного права» (Дидро, Руссо), обличения «позитивных религий» (Вольтер,
Д'Аламбер), просветительском материализме (Дидро, Ламетри, Гельвеций, Гольбах), концепции
разделения властей и «духа законов» (Монтескье) и многом другом. Мышление как бы диктовало свою
волю мировоззрению, которое становилось проекцией национального менталитета. Причем
референтная по отношению к основной массе группа французских философов-просветителей как бы