 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
108
современным историческим знанием. Но стоит отметить, что многие десятилетия после 1919 года неко-
торые представители советской исторической науки, т.е. все той же марксистско-ленинской доктрины,
используемой для исторического объяснения и прогноза, а также представители теории государства и
права, пытались отыскать рабовладение в общественной жизни славянских племен, в Киевской Руси,
стараясь подкрепить утверждение Ленина, обосновать вульгаризированную схему Маркса об общест-
венно-экономических формациях и их неизбежной последовательной смене. А как же могло быть ина-
че, если в предисловии к 33-му тому 5-го издания труда Ленина о его работах по теории государства, в
частности о «Государстве и революции», Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС утверждал:
«Ленинский труд, в котором впервые наиболее полно и систематизировано изложено марксистское
учение о государстве, представляет собой непревзойденное по глубине и многогранности научное ос-
вещение теории государства, яркий образец партийности в борьбе с врагами марксизма». Как же могло
быть иначе, если сам Ленин утверждал о рабовладельческой основе первичных государств Европы? Но,
разумеется, сторонники марксистско-ленинских догм так и не нашли в российской государственности
первичного рабовладельческого типа государства, который должен был бы быть по догматизированно-
му формационному подходу.
В частности, хотели видеть рабов в социальной категории смердов (в Киевской Руси). Но в конце
концов выяснилось на основе изучения хроник, юридических документов, иных материалов, что и в
этом случае речь идет об определенных формах личностной и экономической зависимости, в которую в
силу тех или иных обстоятельств попадали или вступали общинники-земледельцы, члены иных соци-
альных групп, но никак не о рабах и рабовладении, которое никогда не было социально-экономической
основой ранней российской государственности.
В 60-70-х годах, чтобы выйти из теоретического тупика, в который действительная государст-
венность России загоняла догматический формационный подход с его «пятичленкой» (пятью общест-
венно-экономическими формациями, последовательно – по доктрине – сменявшими у всех народов друг
друга), некоторые отечественные ученые-юристы, языке приверженцы марксистско-ленинской государ-
ственно-правовой доктрины, стали в курсе теории государства и права отстаивать следующие теорети-
ческие позиции. Мол, действительно в ряде регионов человечество иногда миновало рабовладение и от
первобытнообщинного строя сразу шагнуло в феодализм (а в других, типичных случаях все же появи-
лись рабовладельческие формации и государственность).
Примером исключительности такого перехода к феодализму от первобытнообщинного строя
объявлялась Россия. Но почему так происходило, почему возникало своеобразное «раздвоение лично-
сти» истории, сторонники формационного подхода (в частности, крупный теоретик государства и права
этого периода отечественной юридической науки А.И. Денисов) не объясняли, да и не могли объяснить,
не порывая с «пятичленкой», с так называемым историческим материализмом в его вульгарном и дог-
матическом понимании и толковании.
И только теперь, когда отечественная юридическая наука, в том числе теория государства и пра-
ва, освобождается от идеологического утопизма и мифологии марксистско-ленинской государственно-
правовой доктрины, становится понятным, почему в России и не могло быть рабовладельческого типа
государства, почему отнюдь не раскол общества на рабовладельцев и рабов привел к возникновению
первичной российской государственности, почему не потребность эксплуатировать рабов, закреплять
господство рабовладельцев явилось причиной возникновения Российского государства. В российской
государственности «сработали» все те же общие закономерности возникновения государства, какие бы-
ли и у других народов: переход от присваивающей экономики к производящей, к сельскохозяйственно-
му укладу, к первичной металлургии и металлообработке, появление городов-государств (городищ) с их
общесоциальными функциями, организацией первичной трудовой деятельности общинников-
земледельцев, ремесленников, раннеклассовыми структурами. Словом, потребность обеспечить произ-
водящую экономику, новое духовное, социальное, политическое состояние общества, как и у других
народов, и у славянского этноса являлось государственно образующим фактором.
Разумеется, в дальнейшем, точно так же, как и других народов, российская государственность
узнала расслоение и эволюцию этих структур, в том числе «крепостную» зависимость общинников-
земледельцев, иные формы зависимости, но все это произошло уже значительно позднее (в XII-XVII в.,
с рецидивом в XX в., о чем речь пойдет ниже).
Так, к XVII веку Российское государство знало уже и соответствующие развитые управленческие
структуры: приказы как органы управления военными, дипломатическими и иными делами, организа-
цию полицейской службы (в Москве – так называемые объезжие, одной из главных задач которых было