 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
157
обозначить и закрепить отпочковавшиеся друг от друга реальности. К этой лексической конструк-
ции толкала не только теория, логика познания права (метод расчленения, изучения по частям), но
и практика применения правовых норм, накопленный опыт.
Тут следует заметить, что если понятие «право» употреблялось без всяких оговорок, то под
ним всегда подразумевалось право в объективном смысле, т.е. юридические нормы.
11еобходимость в уточнении как рази возникает тогда, когда требуется обратить внимание и ука-
зать не на норму закона, а именно па право отдельного субъекта – субъективное право. Без такого
уточнения, т.е. без определения «субъективное», право обычно мыслится как объективное (сово-
купность норм), хотя бы слово «объективное» при этом и отсутствовало. Здесь важен момент про-
тивополагаемости.
«От объективного права, – писал М.В. Вишняк, – теоретическая юриспруденция стала от-
личать субъективное право, которое определялось как совокупность правомочий и притязаний,
принадлежащих личности на основе норм объективного права, как то, что признается и интересах
индивида и снабжено возможностью правовой защиты».
Разумеется, явление, обозначаемое как «субъективное право», можно было бы выразить и с
помощью другой грамматической формы, например, право субъекта, право лица, право граждани-
на и т.д., или использовать прилагательные – личное право, индивидуальное право. Для широкой
публики, массового читателя это было бы понятнее. В свое время предлагались и другие языковые
символы. Р. Иеринг называл субъективное право конкретным, противополагая его абстрактной
юридической норме.
В русской дореволюционной литературе было много образных, афористичных определений
субъективного права – как «защищенного законом интереса», «размера личной мощи», «индиви-
дуальной вольности», «объема дозволенной самодеятельности лица», «с4)сры влияния и власти
человека в обществе», «открытой для гражданина возможности совершать известного рода по-
ступки», «хотеть и действовать», «предъявлять требования к государству и согражданам»; как
«меры свободы субъекта, осуществляемой в определенных границах» и т.д. Все эти дефиниции
отражали различные грани и стороны одного сложного феномена. На этой почве шли споры и по-
иски наиболее общей (универсальной) формулы, которая бы устраивала всех. Считалось, что такая
формула еще не найдена.
1
Вишняк М.В. Личность в праве. Пг., 1917. С. 28.
Р. Бабун писал: «Нечего и говорить, что названия «объективное» и «субъективное» являют-
ся неподходящими, их можно было бы заменить, например, терминами «общее» и «конкретное»
право». Р. Иеринг, как сказано выше, называл объективное и субъективное право абстрактным и
конкретным. В советской литературе не раз указывалось на термин «правомочие» как на синоним
субъективного права.
Эти тенденции объяснялись стремлением избежать несколько нечеткого, имеющего фило-
софский оттенок, не всем понятного эпитета – «субъективное». Такое название наводило на мысль
о каком-то необычном и загадочном праве, а не о том, которым обладают и пользуются все люди в
повседневной жизни. В массовом обиходе, в широкой практике оно вызывало недоумение, отри-
цание, протест. Однако протест этот, как уже отмечалось, был протестом против слова, а не выра-
жаемой им
сущности.
Правовая наука воспользовалась терминами «объективное» и «субъективное» не случайно
и не для того только, чтобы разграничить два тесно соприкасающихся, но не совпадающих явле-
ния, а для того, чтобы полнее отразить их общественно-юридическую природу, функциональную
роль и социальное назначение.
И если уж говорить о более или менее удачной и точной терминологии, то в научном от-
ношении,теоретически, когда право в смысле правомочия конкретного лица сопоставляется с пра-
вом в объективном смысле (норма), предпочтительнее как раз термин «субъективное право», так
как он более верно и адекватно выражает суть и специфические особенности обозначаемого явле-
ния.
Любопытно, что даже Леон Дюги, последовательно отрицавший значение субъективных
прав личности и подменявший их теорией «социальных функций», тем не менее писал, что выра-
жения объективное право и право субъективное удобны, ясны и точны, и поэтому пользование
ими «вполне законно». Он сожалел, что французские правоведы не проводят здесь необходимого