 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
120
зарегулированного и заорганизованного общества. Каждому была гарантирована определенная
плановая пайка, но не более того. За пределы этого минимума (например, 120 «рэ») никто выйти
не мог,
кроме как окольными путями.
Этот принцип был несовместим с самим тоталитарным мышлением, всеобщим контролем
государства над всей общественной и личной жизнью людей. Об этом принципе, как уже говори-
лось, вспомнили лишь в разгар «перестройки», во второй половине 80-х годов. Сначала он вызвал
переполох, растерянность, замешательство. Как это так? Из «низов» слышалось: «А это позволе-
но»? Из «верхов», напротив: «Как же это они будут без разрешения и указаний?» Но в целом, ко-
гда все улеглось и люди вникли в смысл провозглашенного лозунга, он породил у них небывалую
эйфорию, был с ликованием подхвачен прессой. Общественное мнение безоговорочно поддержало
его, увидев в нем • возможность дальнейшего расширения свободы индивида, раскрепощения
личности.
Но затем, с течением времени, непомерные страсти и восторги по
поводу нового девиза заметно поутихли, сменились более трезвым и взвешенным к нему
отношением, а позже – острой критикой, поскольку он был воспринят определенными субъектами
как своего рода приглашение к вседозволенности – «теперь все можно». Во многих людях просну-
лось худшее. Как бы вспомнили Карамазова: Бога нет и все дозволено. Ведь «демократический
разгул» ничуть не лучше всякого иного, «оказалось, что свобода – как бритва в руках ребенка; мы
и
поранились» (В. Астафьев).
Стали очевидными побочные деструктивные последствия его применения. Принцип был
вскоре расценен как вредный. Резкие возражения на этот счет высказываются и сейчас. Для этого
есть определенные основания, его прямо связывают с «криминальной демократией». Вместе с тем
в этих оценках все более заметны крайности, эмоции, нетерпимость, запальчивость. Иными сло-
вами, та же эйфория, только
с обратным знаком.
Сегодня в названном принципе многие склонны видеть причину
бесчисленных зол; возник соблазн «списать» на него чуть ли не все происходящие в стране
неурядицы. Это легко понять – кругом разгул преступности, произвол, беспредел, а тут какая-то
«дозволенность». Однако неприятие это носит скорее психолого-эмоциональный, а не
аргументированный характер. Корни кризисных процессов гораздо глубже и серьезнее, чем
рассматриваемая правовая аксиома.
Ясно, что принцип «не запрещенное законом дозволено» в полной ! мере осуществим лишь
в зрелом гражданском обществе, каковым Россия пока не является. Именно поэтому автор этих
строк не относится к ревностным сторонникам немедленного внедрения рассматриваемого прин-
ципа в нынешних российских условиях. К выдвинутой идее нельзя подходить как к «задаче дня»,
требующей форсированной реализации. Но он и противник ее огульного или конъюнктурного от-
рицания, ибо это в очередной раз свидетельствовало бы лишь о нашем вечном максимализме –
либо все, либо ничего.
В данном случае, как уже подчеркивалось, проблема анализируется в сугубо научном пла-
не, прежде всего в историческом, социальном, моральном и юридическом аспектах. Наука обязана
ставить такие вопросы, осмысливать их, выражаясь языком традиционной лексики, с позиций
диалектического подхода, предполагающего рассмотрение как положительных, так и отрицатель-
ных сторон явления, плюсов и минусов, отслеживать реальности и тенденции, делать выводы. При
этом она должна говорить и о неприятных истинах. I еобходимость в теоретическом исследовании
проблемы вытекает из того, что цель построения гражданского общества и правового государства
Россией поставлена, идет становление рыночных отношений, нового образа жизни.
На наш взгляд, принцип «дозволенности» не следует ни фетишизировать, ни отвергать с
порога. Его надо оценивать спокойно, объектив- но, непредвзято. Здесь были бы одинаково вред-
ны как неоправданный «авангардизм», так и заскорузлый «консерватизм», перестраховщица. Ша-
раханья из одной крайности в другую по любому вопросу еще никогда к положительным резуль-
татам не приводили. Это хорошо известно из нашей недавней истории, да и нынешней практики.
Иллюстрацией может служить анализируемый принцип, в использовании которого уже
есть печальный опыт как его поспешного выдвижения и бездумного применения в период «пере-