 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
93
Договор должен предусматривать обязательство, возможное с точки зрения человеческого действия
(но не обязательно, чтобы он был возможен для данного человека, выступающего в роли должника: не
можешь, не берись!). Невозможное действие изначально не может быть предметом обязанности
(например, достать луну с неба, хотя предмет вполне определен). Критериями возможности выступали,
во-первых, правовая дозволенность, во-вторых, обычная практика хозяйственного оборота.
Договор должен представлять интерес для кредитора, — т.е. «тот или иной имущественный или
неимущественный интерес». Отсутствие очевидного интереса (понимаемого ранее всего как
хозяйственная выгода или общественная полезность) ставило под сомнение заключенное обязательство:
либо что-то «не чисто», либо договор заключается несерьезно и т.д. Поскольку никакие
государственные учреждения, согласно римской правовой традиции, не были вправе изначально
вмешиваться в содержание частных сделок, отсутствие интереса для кредитора могло быть
использовано только ответчиком-должником в случае неисполнения обязательства как достаточно
обоснованный повод для неисполнения.
Подразумевалось, что договор заключается сторонами, способными по праву и по своему
гражданскому статусу заключить договор, что они заключают сделку в отношении вещей, находящихся
в их возможном правовом обладании и обладании законном (нельзя было заключать сделки по поводу
вещей, очевидно краденых, пусть и кем-то третьим), что условия договора отвечают принятым в
хозяйственном обороте.
Возникающее в силу договора обязательство полагалось заключенным на срок при неизменности и
единстве условий данного обязательства. Именно эта срочность договора предполагала возможность
исполнения или погашения обязательства. В этом, в частности, еще одно принципиальное отличие
обязанностей гражданско-правовых от публично-правовых (семейных), которые не погашаются
временем, давностью и которые следует исполнять, но нельзя «исполнить».
(VIII.2.3) Воля в договоре.
Соглашение сторон, рождающее договор и, в перспективе, обязательство из договора, представляет
согласованное соединение на одном предмете воль этих двух лиц. Юридически признанная воля
(voluntas) составляет необходимый атрибут действительного для права договора. Необходимость
наличия подлинно волевого стремления к заключению именно этой сделки объясняется тем представ-
лением, что волевым образом лицо недвусмысленно может заявить о своем намерении и хозяйственном
интересе.
Согласие на совершение того или иного юридически обязывающего действия подразумевает два
несовпадающих абстрактно момента: подлинное стремление, выраженное волей к заключению
обязательства, и проявление вовне этого стремления, формальное воплощение глубиной воли в
жизненных и индивидуальных поступках, которое принято называть волеизъявлением. При
совпадении содержаний воли и волеизъявления кого бы то ни было в некоем правовом действии, в
заключении обязательства не возникает коллизии сложности с их размежеванием, кроме чисто
спекулятивного разграничения: что хотел индивид, то и сказал, сделал, подписал и т.п. Коллизия,
важная для правовых последствий (тем более для интересов субъекта обязательства), возникает, когда
подлинная воля не согласуется с волеизъявлением: «Есть разница между ясно выраженной волей и
молча подразумеваемой... », «можно говорить не то, что желаешь, не то сказал, что голос означает... » и
т.д.
С достаточно раннего времени римская юстиция в анализе споров, вытекавших из
обязательственного права, считала необходимым на основе различения воли и волеизъявления выяснять
подлинную и действительную волю стороны к заключению того или другого договора, сделав из этого
один из существеннейших критериев признания соглашения между сторонами справедливым и
правовым.
Юридически признанная воля может отсутствовать в соглашении или полностью, в силу
изначального неправового свойства, или быть опороченной наличием специальных исключающих
условий. Полностью отсутствует воля в любом волеизъявлении, сделанном детьми (infantes); не
признается подлинным любое волеизъявление безумных (furiosi); не считаются правовыми
обязательствами договоры, заключенные вследствие шутки (jocus), мнимые сделки (simulatio),
прикрывающие какие-то другие действия, из-за отсутствия юридически выраженной воли. Собственно
в этих случаях отсутствие воли к действительному соглашению презюмируется, и побочные мотивы
волеизъявления не устанавливаются.