 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
91
В композиции гоголевской поэмы эпизодические персонажи отличаются от главных лишь
количественно, а не качественно: по объему изображения, но не по степени авторского интереса к ним,
так что какой-нибудь Сысой Пафнутьевич или вовсе безымянная хозяйка придорожного трактира
оказываются для автора не менее интересны, чем Чичиков или Плюшкин. А это уже создает особую
установку, особый содержательный смысл композиции: перед нами уже не образы отдельных людей, а
нечто более широкое и значительное – образ населения, народа, нации; мира, наконец.
Почти такая же композиция системы персонажей наблюдается в пьесах Чехова, причем здесь дело
еще больше осложняется: главных и второстепенных персонажей невозможно различить даже по
степени участия в сюжете и объему изображения. И здесь близкий, но несколько иной, чем у Гоголя
содержательный смысл несет такая композиция: Чехову необходимо показать некоторое множество
обыкновенных людей, обыденное сознание, в среде которого нет выдающихся, незаурядных героев, на
образах которых можно построить пьесу, но в массе своей они тем не менее интересны и значительны.
Для этого и надо показать множество равноправных персонажей, не выделяя из них главных и
второстепенных; только так и раскрывается в них нечто общее, а именно присущая обыденному
сознанию драма несостоявшейся жизни, жизни, прошедшей или проходящей зря, без смысла и даже без
удовольствия.
Между персонажами произведения могут возникать довольно сложные композиционные и
смысловые взаимоотношения. Наиболее простой и часто встречающийся случай – противопоставление
двух образов друг другу. По такому принципу контраста построена, например, система персонажей в
«Маленьких трагедиях» Пушкина: Моцарт – Сальери, Дон Гуан – Командор, Барон – его сын,
священник – Вальсингам. Несколько более сложный случай, когда один персонаж противопоставлен
всем другим, как, например, в комедии Грибоедова «Горе от ума», где важны даже количественные
соотношения: недаром Грибоедов писал, что в его комедии «двадцать пять глупцов на одного умного
человека». Гораздо реже, чем противопоставление, применяется прием своеобразного «двойничества»,
когда персонажи композиционно объединены по сходству; классическим примером могут служить
Бобчинский и Добчинский у Гоголя.
Зачастую композиционная группировка персонажей осуществляется в соответствии с теми темами и
проблемами, которые эти персонажи воплощают. Так, в «Анне Карениной» Толстого основная
композиционная группировка персонажей – по заявленному в начале романа тематическому принципу:
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Различные семьи в романе по-разному развивают эту тему. Точно так же в «Отцах и детях» Тургенева,
помимо очевидного и реализованного в сюжете противопоставления Базарова едва ли не всем
остальным персонажам, осуществляется и другой, более скрытый и не получающий воплощения в
сюжете композиционный принцип, а именно сопоставленность по сходству двух групп персонажей: с
одной стороны – это Аркадий и Николай Петрович, с другой – Базаров и его родители. И в том и в
другом случае эти персонажи воплощают в себе одну и ту же проблему – проблему взаимоотношения
поколений. И Тургенев показывает, что, какими бы ни были отдельные люди, проблема по своей сути
остается одной и той же: это горячая любовь к детям, для которых, собственно, старшее поколение и
живет, это неизбежное непонимание, стремление детей доказать свою «взрослость» и превосходство,
драматические внутренние коллизии вследствие этого, и все-таки, в конце концов неизбежное духовное
единение поколений.
Сложные композиционные взаимоотношения персонажей особенно интересно и полезно
анализировать тогда, когда они не получают выражения в сюжете: тогда между образами
устанавливаются скрытые на первый взгляд, но очень значимые композиционные связи, к тому же
начинаешь лучше понимать гармоническую цельность в построении произведения. Что, скажем, общего
между Наполеоном и Элен; Кутузовым и Наташей? На первый взгляд – ничего, это персонажи из
разных сюжетных линий романа. Но в том-то и дело, что разные, казалось бы, абсолютно обособленные
линии связаны прочными композиционными скрепами, в частности, в области системы персонажей. И с
этой точки зрения все персонажи романа делятся на две группы: одни живут естественной жизнью и
воплощают в себе дорогие Толстому нравственные начала любви и духовного
самоусовершенствования; жизнь других неестественна, подчинена ложным целям, безнравственна в