 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
89
С милого севера в сторону южную.
Вторая строфа продолжает, усиливает этот смысл образа (применяется прием усиления), все больше
и больше уподобляя природу человеку. Кажется, что смысл образа исчерпан, но в третьей строфе
неожиданный поэтический ход все меняет:
Чужды вам страсти и чужды страдания;
Вечно-холодные, вечно-свободные,
Нет у нас родины, нет вам изгнания.
В природе не существует тех страстей и понятий, что в человеческой жизни, только человеку дано
мучиться изгнанием, иметь родину. Так, применяя на этот раз прием противопоставления, Лермонтов
создает аффект обманутого ожидания: чем больше читатель поверил в уподобление туч человеку, тем
более неожиданно, а следовательно, и сильно звучит последнее четверостишье, окончательно
завершающее образную систему.
В конкретном художественном произведении композиция образов может быть сколь угодно
разнообразной. Композиционное построение произведения, как правило, индивидуально, хотя и
базируется на четырех основных приемах и их контаминации, поэтому дать какие-то общие рецепты
для анализа композиции образов представляется затруднительным. Однако – и из приведенных
примеров это понятно – мы хотели заострить внимание прежде всего на композиции таких образов,
которые не имеют отношения к сюжету, то есть событийной канве произведения. Именно образы этого
рода чаще всего ускользают от внимания, а между тем они содержат в себе немало интересного и
важного.
Система персонажей
Перейдем теперь к более знакомому материалу. При анализе эпических и драматических
произведений много внимания приходится уделять композиции системы персонажей, то есть
действующих лиц произведения (подчеркнем – анализу не самих персонажей, а их взаимных связей и
отношений, то есть композиции). Для удобства подхода к этому анализу принято различать персонажей
главных (которые в центре сюжета, обладают самостоятельными характерами и прямо связаны со всеми
уровнями содержания произведения), второстепенных (также довольно активно участвующих в сюжете,
имеющих собственный характер, но которым уделяется меньше авторского внимания; в ряде случаев их
функция – помогать раскрытию образов главных героев) и эпизодических (появляющихся в одном-двух
эпизодах сюжета, зачастую не имеющих собственного характера и стоящих на периферии авторского
внимания; их основная функция – давать в нужный момент толчок сюжетному действию или же
оттенять те или иные черты персонажей главных и второстепенных). Казалось бы, очень простое и
удобное деление, а между тем на практике оно нередко вызывает недоумение и некоторую путаницу.
Дело в том, что категорию персонажа (главный, второстепенный или эпизодический) можно определять
по двум различным параметрам. Первый – степень участия в сюжете и, соответственно, объем текста,
который этому персонажу отводится. Второй – степень важности данного персонажа для раскрытия
сторон художественного содержания. Просто анализировать в тех случаях, когда эти параметры
совпадают: например, в романе Тургенева «Отцы и дети» Базаров – главный герой по обоим
параметрам, Павел Петрович, Николай Петрович, Аркадий, Одинцова – персонажи по всем статьям
второстепенные, а Ситников или Кукшина – эпизодические. Но зачастую бывает и так, что параметры
персонажа не совпадают между собой; чаще всего в том случае, если второстепенное или
эпизодическое с точки зрения сюжета лицо несет на себе большую содержательную нагрузку. Так,
например, явно второстепенный (а если брать его необходимость для развития сюжета – так и вовсе
эпизодический) персонаж романа «Что делать?» Рахметов оказывается важнейшим, главным с точки
зрения воплощения авторского идеала («соль соли земли»), что Чернышевский даже специально
оговаривает, беседуя с «проницательным читателем» о том, что Рахметов явился на страницы романа не