 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
99
попустительство вело к наиболее вероятному состоянию – к сепаратизму и этническим конфликтам, то
в турецком мусульманском обществе оно столь же неотвратимо вело к мусульманскому
фундаментализму. Чтобы предотвратить это скольжение к фундаменталистскому режиму, в Турции
всегда оказывалось необходимым вмешательство армии – военный переворот и диктатура. Как только
по истечении определенного времени под давлением эмансипаторских импульсов века и западного
примера западники в Турции одерживали верх и заменяли режим полковников парламентским, так
начиналось, сначала медленное и скрытое, а затем угрожающе быстрое скольжение в фундаментализм.
Аналогичная история имеет место в Иране. Свержение шахского режима дало не торжество
демократии, а невиданно радикальный вариант фундаменталистского режима, преследующего
наималейшие отклонения от исламского образа жизни. То же самое происходит в Алжире.
Республиканские институты и демократизация готовят реванш фундаменталистских сил, что по-
настоящему пугает западных друзей арабской демократии, сначала провоцирующих свержение
традиционных режимов во имя либеральных идеалов, а потом в растерянности наблюдающих
поразительные эффекты бумеранга.
Настоящим контрастом этому выступает ситуация в мусульманских странах, сохранивших институт
монархии – Иордании, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратах. Наследственный
монарх, свободный от необходимости потакать популярным настроениям, выступает в роли верховного
национального арбитра, опирающегося не на наимоднейшие идеи, а на традиции, исторический опыт,
незамутненный «учениями» здравый смысл. Фундаменталистам он противопоставляет прагматически
понятые социальные интересы, западнической «партии интересов» – идею консолидированной нации,
умеющей подчинять частное общему, конъюнктурное – перспективному. Словом, он не подчиняет
народную жизнь тому или иному одностороннему «проекту», а, напротив, защищает ее от «проектов».
Это и есть принцип «у-вэй» в его современном воплощении.
3. Издержки принципа
Принцип «у-вэй» ярко отражает противоположность восточного и западного мироощущений.
Восточное миросозерцание характеризуется верой в естественный ход событий, в естественный
порядок вещей, западное – в дефицит порядка и дефицит времени, отпущенного человеку для того,
чтобы восполнить дефицит порядка, «устроить» жизнь как должно. Здесь имеет место антиномия, ибо
и Восток, и Запад по-своему правы. Правоту Запада выражает сформулированный «отцом кибернетики»
Н. Винером закон возрастания энтропии. В переводе с теоретического на практический язык он
означает, что хаос – наиболее вероятное состояние, и любые системы: природные, социальные и
культурные – естественным образом клонятся к распаду, хаосу. Следовательно, достаточно нам «умыть
руки», положиться на стихийный ход событий, и мы непременно окажемся в состоянии разлада и хаоса.
Чтобы сделать это состояние вс¸ же менее вероятным, человек мобилизует антиэнтропийные силы,
воплощаемые информацией.
Информация отражает меру организованности системы, причем, как мы видим, сама
организованность – т. е. порядок, основанный на переработке информации, понимается как нечто
противоположное естественному ходу событий. Западная культура со времен античности содержит
страх перед подстерегающим хаосом и стремление оградить себя от него, «заклясть» хаос. К этому
первичному «метафизическому страху» западной культуры восходят все утопии «научно
организованного» общества, которые вынашивал европейский Модерн, завершившийся программой
тоталитарного социализма XX века.
В российской политической истории XX века нашли подтверждение обе стороны указанной
антиномии: и та, что отражает аптиэнтропийный пафос западного активизма, и та, что отражает
восточное недоверие к искусственным, умышленным конструкциям и самонадеянной
преобразовательной воле. Последняя была посрамлена дважды.
Во-первых, в технократическом опыте замены естественных систем и продуктов искусственными.
Техническое проектирование, в широком смысле слова, оказалось чреватым разрушением природных
экосистем, причем естественные системы природы теперь оцениваются как непревзойденные но своей
внутренней гармонии. Никакое техническое моделирование не способно полноценно их заменить ни на
микро-, ни на макроуровне.
Во-вторых, в коммунистическом опыте построения нового общества по заранее заданному
марксистскому проекту. Искусственная конструкция тотально обновленного социума оказалась не
только худшей по качеству по сравнению с естественно-исторически сложившимися социально-