 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
84
импорта иностранных товаров и услуг, подрывающее национальную экономику, но зато создающее
соответствующий потребительский стандарт для немногих.
Собственно, «модель догоняющего развития», столь настойчиво внедряемая либеральными
реформаторами, только на первых порах может считаться благонамеренной либеральной иллюзией,
связанной с верой в возможность механического переноса западных учреждений на местную почву. В
последующем она все больше выступает как воплощение циничного компрадорского реализма,
создающего анклавы «внутреннего Запада» для себя и только для себя. Как пишет Р. Пребыш,
«имитация (Запада. – А.П.) начинается с создания рынка, на котором привилегированные слои
населения могли бы купить все, как в любой развитой стране... прежде всего за счет импорта. А это
автоматически исключает из участия в рынке и обрекает на нищету значительные слои населения...»*.
* Пребыш Р. Указ. соч. С. 5.
Таким образом, «либерализация» оказывается процессом, обратным социально-экономической
демократизации. Демонтируется национальная система товаров и услуг, по ряду критериев являющихся
менее качественными, но зато широко доступными и поддерживающими цивилизованную жизнь
народа, и на ее место заступает импортированная система, более эффективная и высококачественная, но
при этом доступная лишь меньшинству, а большинство вытесняется из цивилизованного существования
вообще. И по мере того как ширится пропасть между либеральным интернациональным меньшинством
и национальным большинством, либеральный интернационал все больше утрачивает национальную
привязанность и ответственность и все более откровенно ориентируется на поддержку западных друзей
и покровителей.
Убедительный психологический образ этого либерального интернационала рисует бывший директор
Европейского банка реконструкции и развития, неутомимый пропагандист «открытого общества» Ж.
Аттали: «Покончив с любой национальной привязкой, порвав семейные узы, заменив все это
миниатюрными микропроцессорами, такие граждане – потребители из привилегированных регионов
мира, превратятся в богатых номадов» (кочевников. – А.П.)*. Концепция Ж. Аттали сегодня приобрела
такую популярность потому, что она отразила самосознание новых элит, связанных с международным
банковским капиталом и начавших откровенно тяготиться национальной принадлежностью и
налагаемыми ею обязанностями. Если в свое время коммунистический интернационал освобождал
пролетариев от принадлежности к отечеству, то либеральный интернационал выносит аналогичный
проект освобождения для представителей мирового истеблишмента.
* Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. М., 1993. С. 18.
Эти авгуры компьютерного общества, с полуслова понимающие друг друга, освобожденные от
«устаревших» национальных, культурных и нравственных ограничений, заменившие национальные
языки английским в качестве нового эсперанто, вершат судьбы мира помимо всяких избирательно-
демократических процедур. Они представляют новый тип элиты, работающий без императивного
мандата от собственной нации, свободно мигрирующей от континента к континенту с компьютером в
портфеле и кредитной карточкой в кармане.
Жизнедеятельность этих элит вписывается в новый экономический концепт глобального общества и
глобального рынка, в корне отличающийся от прежнего концепта национальной экономической
системы. В центре новой системы находится не предприятие, вынужденное сохранять некоторые
рудименты архаической оседлости, а банк, способный мгновенно переводить свои счета с континента
на континент и призванный обслуживать не местное население как таковое, а диаспору
привилегированных кочевников.
В истории, как полагает Ж. Аттали, сменялись три метода социального контроля: власть священства,
военной силы и денег. Каждая из этих форм имеет своего изгоя, своего «козла отпущения». С
воцарением денег «уже не бесноватый, как это было при порядке, устанавливаемом священством, или
неправедный, как это было при порядке, основанном на силе, а нищий, бедняк или номад становится
"козлом отпущения"»*.
* Аттали Ж, Указ. соч. С. 38.
Как видим, ценностный разрыв с прежним интернационалом эксплуатируемых изгоев обретает
демонстративный характер. К. Маркс воспел пролетарскую номаду – экспроприированного изгоя