82
рентабельность они рассматривают не только как экономические критерии в области культуры, но и как
ценностные ориентиры. Принцип
laisser-faire в области культуры понимается ими как освобождение
населения, в первую очередь молодежи, от благонамеренного морализаторства и опостылевшего
идейного наставничества. Воспитание высокого вкуса в культуре они считают пережитком
патернализма и полагают, что в культуре, как и в обычной коммерции, уместен принцип: потребитель
всегда прав.
Речь идет, по сути дела, о неожиданной реабилитации нового варварства того, что пребывает не
вне современной технической цивилизации, а является ее собственным продуктом и олицетворяется
индивидом, переставшим стесняться низменных инстинктов. Не скрывается ли за либеральным
интернационалом в культуре специфический потребительско-гедонистический интернационал быстро
растущая в числе мировая диаспора прожигателей жизни, празднующих свое освобождение от «гнета»
морали и культуры? «Открытое общество» означает для них ослабление «тормоза» потребительско-
гедонистическую «революцию сознания», поддержанную могучим мировым центром американским
массовым обществом, повсюду насаждающим своих «агентов влияния».
Обратимся теперь к геополитическому содержанию доктрины «открытого общества». В этой области
успела сложиться своя достаточно стройная теория теория глобального мира. Из того очевидного
факта, что современный мир становится все более взаимозависимым, особенно в экономической
области, адепты глобализма делают вывод о безнадежной устарелости всех тех понятий, которые
тормозят экспансию западного (в первую очередь американского) массового общества. Характерно это
удивительное совпадение: то, что мешает единственной сверхдержаве строить однополярный, т. е.
управляемый ею мир, одновременно подвергается самым ожесточенным нападкам теории
глобализации.
Налицо двойной стандарт: то, что считается своевременным и уместным для Запада, категорически
осуждается применительно к не-Западу. В первую очередь осуждению подвергается национальный
суверенитет. Теория глобального мира утверждает, что это вредная и опасная химера,
препятствующая процессам свободного обмена и несовместимая с объективными тенденциями
глобализации экономики, культуры, систем безопасности, принятия решений. При этом полагается само
собой разумеющимся, что центром и источником этих тенденций, а также центром глобальных
решений являются крупнейшие страны Запада. Процессы интеграции на Западе всячески поощряются и
одобряются как соответствующие объективным требованиям глобализации. Но те же процессы на
Востоке, например в странах СНГ или в рамках Лиги арабских стран, категорически осуждаютсяв
одном случае как рецидив «русского империализма», во втором как вылазка арабского национализма.
Все станет ясно, если мы поймем, что на самом деле эффективная интеграция и консолидация других
народов может стать помехой для архитекторов однополярного мира, заинтересованных в том, чтобы
могущественной сверхдержаве противостояли не спаянные и консолидированные «оппоненты», а
разрозненные и слабые одиночки. Двойной стандарт проявляется и в ценностной сфере той области,
где формируются твердыни человеческого духа. Новый, глобальный мировой порядок предполагает не
взаимный обмен духовными ценностями, а одностороннюю экспансию западных ценностей и
категорическое осуждение всего того, что способно им сопротивляться. Протекционистские барьеры,
как в области экономики, так и в области культуры, категорически осуждаются западными адептами
«открытого общества», когда речь идет о странах не-Запада. Но эти же защитные технологии
беззастенчиво применяются самим Западом перед лицом не-Запада. Достаточно привести в пример
знаменитые Шенгенские соглашения в рамках Европейского Сообщества. Они прямо основаны на
двойном стандарте: в той мере, в какой страны Западной Европы открывались друг другу, они
одновременно закрывались для «пришельцев» с Востока и Юга, что нашло отражение в резком
ужесточении иммиграционного законодательства, таможенных бартьеров, законов о гражданстве и т. п.
Словом, Запад как цивилизация создает свою коллективную идентичность, свое великое «мы», но
одновременно категорически препятствует упрочению коллективной идентичности в странах не-Запада,
в которых он хотел бы видеть разрозненную диаспору «граждан мира», питающих отвращение к
собственной национальной традиции и тянущихся к Западу.
Здесь уместно провести одну многозначительную аналогию. Во времена существования
коммунистического Третьего интернационала (1919 1943) его идеологи утверждали, что трудящиеся
капиталистических стран не имеют отечества их подлинным отечеством является великий Советский
Союз надежда обиженных и угнетенных всего мира. Коммунистические интернационалисты
осуждали «буржуазный национализм» и химеры патриотизма, учили, что главный враг в своей
|