 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
132
цензура, сковывающая энергию носителей принципа эффективности и не дающая им искать наиболее
скорые пути к успеху.
Можно ли вернуть современному человеку воодушевление жизни и воодушевление правды,
витальную и нравственно-религиозную пассионарность, причем взятые не
во взаимно-конфликтном, а
синергетическо-гармоничном взаимополагающем виде? В этом, несомненно, состоит главный вопрос
нашей рубежной эпохи.
Для современной эпохи характерна трагическая раздвоенность. Силы разрушения природы,
культуры и морали, получившие алиби со стороны идеологии Модерна, выступают как активный
напористый субъект — субъект разрушения. Напротив, все то, что подвергается этому
разрушительному натиску, до сих пор выступает в страдательной ипостаси пассивного объекта. И это
притом, что разрушаемые объекты успели обрести статус ценностей! В этом проявляется декадентский
характер эпохи позднего Модерна.
Классического Модерна хватало не только на то, чтобы мобилизовать своих носителей в качестве
организованных и напористых сил. Его творческой изобретательности хватало и на то, чтобы
деятельность разрушения представить в ценностном ореоле — как чаемое преображение мира, а
объекты воздействия выставить в качестве чего-то темного, отсталого, ненавистного. Сегодня Модерн
утратил эту способность выступать как религия безрелигиозного мира — освящать и отлучать,
возвеличивать и ниспровергать. Ценностная убедительность оставила его.
Так возникла современная раздвоенность культуры. Культура уже научилась отличать уникальное
от тиражируемого, воспроизводимое от невоспроизводимого и незаменимого, хрупкий мир ценностей
от мира пользы и эффективности. Но она тем не менее не научилась ценностно освященные вещи
вводить в круг надежно охраняемого. В этом и проявляется современный алармизм*,
лишенный
деятельной, созидательно-мобилизующей способности.
* Алармизм (от фр. alarmer - бить тревогу) - современное идейное течение, объединяющее интеллектуалов и экспертов,
предупреждающих человечество по поводу грозящих ему глобальных опасностей и угроз — ядерной, экологической и т. п.
Проблема состоит в том, как обрести эту способность, соединить тревогу с деятельной
ответственностью, ценностный статус со статусом активного субъекта, способного данные ценности
утверждать и отстаивать. Современная этнология уже сделала некоторые шаги в исследовании путей
обретения этого синтеза ценностной аутентичности с эффективностью. Этнологи и культурологи — это
первые диссиденты западного Модерна. Они отвергли его примитивный европоцентризм, обыкновение
третировать все незападные культуры как варварство, гегемонистскую установку на выстраивание
лестницы мировых культур, в которой отличающиеся от западного эталона цивилизации в лучшем
случае рассматриваются как предшествующий строительный материал, в худшем — как гнездилище
злых сил.
Культурная антропология* впервые представила объект исследования — архаичные культуры — в
качестве ценности, достойной сбережения. Первым вариантом решения была идея резервации.
Впоследствии она была справедливо осуждена и как неэффективная, и, главное, как несовместимая с
достоинством тех народов, культурное наследие которых собирались таким образом «зарезервировать».
* Антропология культурная - наука, изучающая доцивилизационные (примитивные) и архаические (традиционные)
общества преимущественно в духовном измерении —
верования, ценности, нравы. Сегодня наметилась тенденция
расширить предмет антропологии культурной до исследования национальной культурной специфики как таковой
применительно к любым обществам.
Новым решением стала методология преобразования культурных ценностных объектов в субъекты
действия. Первым шагом на этом пути является отказ от мировоззренческо-методологических
презумпций господствующих на Западе бихевиоризма*
и номинализма**. В самом деле: культура в
принципе не может существовать в бихевиористско-номиналистической картине мира, где общее
выступает всего лишь как механическая сумма отдельных единиц. Ценности и идеалы изначально
коллективны и приподняты над сферой индивидуального интереса и «разумного эгоизма». Поэтому
вместо картины «открытого общества», в котором индивиды-атомы беспрепятственно перемещаются от
одной группы к другой, меняют свою идентичность, словно одежду, культурологическая теория
настаивает на жизненной необходимости устойчивой идентичности, на благотворности оппозиции «мы
— они», без которой жизнь погружается в энтропию.
* Бихевиоризм — направление в американской психологии и социологии, призывающее не интересоваться внутренним