 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
134
индивидуализма против солидаризма применительно к каждому из этих «измов», но не к
демократии в целом.
Проблема, как представляется, состоит не в том, соответствуют ли положения того или иного
«изма», в том числе и либерализма, принципам того или иного типа политического устройства, а в
том, соответствуют ли эти положения основополагающим постулатам и критериям демократии.
Поскольку народ есть не некая арифметическая сумма всего множества отдельно взятых,
атомистически понимаемых индивидов, а органическая совокупность множества социокультурных,
этнических, конфессиональных, соседских и иных общностей, то без них демократию как власть
большинства народа невозможно представить. Это совершенно очевидно, если учесть, что
подавляющее большинство людей, как бы они не отрекались от этого, идентифицируют себя с
определенной группой, коллективом, сообществом.
Одной из базовых установок либерализма является признание верховенства свободы личности над
всеми остальными ценностями, свободы личности в качестве наиболее значимой моральной и
политической ценности. Но при этом в работах большинства авторов практически без ответа
остаются вопросы, касающиеся сущности свободы и условий ее обеспечения. Очевидно, что в рамках
правового государства свобода без законопослушания и без ответственности отдельного человека за
свои действия подпадает под понятие не свободы, а правонарушения. Золотое правило правового
государства: «моя свобода кончается там, где начинается свобода другого человека». При таком
понимании группа не всегда и не обязательно может служить фактором, препятствующим
реализации личных прав и свобод человека.
В рамках концепции прав человека представляются весьма трудными постановка и решение
специфических проблем национального самоопределения или обеспечения прав тех или иных
национальных меньшинств или так называемых нетитульных народов, проблем их автономии или
равного представительства в органах власти. Группа, коллектив, этнос, государство могут играть и
играют незаменимую роль при создании условий для реализации прав и свобод отдельного человека.
Более того, некоторые другие организационные формы социальной и экономической власти могут
оказаться в значительно большей степени губительны для свободы личности, нежели группа,
коллектив, государство. Что касается нерегулируемых социальных отношений, то они могут
обернуться для свободы большей катастрофой, чем даже самая тираническая власть.
На микроуровне в общинных, коммунитарных, традиционалистских структурах, по сути дела,
действует внутренняя демократия, в них существуют довольно эффективные коллективистские
формы и методы принятия решений. К тому же склонность подчинять личные интересы интересам
коллектива может благоприятствовать достижению консенсуса, служить своеобразным гарантом
законопослушания граждан. При таком понимании гетерогенность общества, выражающаяся в
существовании множества этнических, конфессиональных, родовых, клиентелистских и иных
группировок, общностей и связей, не обязательно может стать фактором, препятствующим принятию
и утверждению демократических принципов. Их особенности вполне могут быть интегрированы в
систему политических ценностей, ориентации и норм, единую модель политической культуры,
имеющей, естественно, свои особые субкультуры. В этой связи интересной представляется позиция
тех авторов, по мнению которых «Япония — это открытое общество весьма закрытых групп». Иначе
говоря, политическая макроструктура в виде парламентской демократии, конституционализма,
правового государства, многопартийности и других атрибутов классической демократии создана при
сохранении групповых, коллективистских, солидаристских начал.
О выживаемости и управляемости демократии в незападном мире
Изложенное со всей очевидностью показывает, что западные образцы государственности по-
настоящему, так сказать, в первозданном евроцентристском варианте не могут
институционализироваться в странах, где господствуют так называемые органические
социокультурные, политико-культурные, религиозные и другие традиции и формы менгальности. В
то же время эти последние не могут служить непреодолимым препятствием на пути экономической и
политической модернизации Востока, утверждения здесь институтов, ценностей и норм рынка и
политической демократии. Поэтому в свете происходящих там процессов можно утверждать, что
Восток не просто пассивный объект вестер-низации/модернизации, а активный субъект
экономических, социокультурных и политических процессов всемирного масштаба. И было бы
явным упрощением и преувеличением говорить о замене характерологических установок японской