 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
47
фунтов, что по тем временам представляло огромную величину. Он, возможно, один из
сотни самых богатых людей в Англии.
Это биография талантливого финансиста, ловкого дельца, рыцаря наживы. При чем тут
наука?
Но этот биржевой волк и почтенный отец семейства был человеком с детски
любознательным умом и ненасытной жаждой знаний. В 26 лет Рикардо, добившись
финансовой независимости и даже некоторого богатства, вдруг обращается к наукам,
которыми обстоятельства не позволили ему заняться в юности: естествознанию и
математике. Какой контраст! В первой половине дня на бирже и в конторе — не по годам
выдержанный и хладнокровный делец. Вечером у себя дома — симпатичный, увлекающийся
молодой человек, который с наивной гордостью показывает родным и знакомым опыты с
электричеством и демонстрирует свою коллекцию минералов.
Яркий интеллект Рикардо развивался под влиянием этих занятий. Они способствовали
выработке тех качеств, которые сыграли столь важную роль в его экономических трудах
мышление его отличалось строгой, почти математической логичностью, большой четкостью,
неприязнью к слишком общим рассуждениям. В это время Рикардо впервые столкнулся с
политической экономией как наукой. В ней еще безраздельно царил Смит, и молодой
Рикардо не мог не попасть под его влияние. Вместе с тем на него сильное впечатление
произвел Мальтус, чей "Опыт о законе народонаселения" вышел первым изданием в 1798 г.
Позже, лично познакомившись с Мальтусом, Рикардо писал ему, что при чтении этого
сочинения наш¸л идеи Мальтуса "такими ясными и так хорошо изложенными, что они
пробудили во мне интерес, уступающий только интересу, вызванному прославленным
трудом Адама Смита".*
* Цит. по: Hollander J.H. David Ricardo A Centenary Estimate Baltimore. 1910. Р. 47-48.
В начале века в Лондоне появился молодой шотландец Джеме Милль, острый публицист
и писатель по социально-экономическим вопросам. Рикардо познакомился с ним, знакомство
вскоре перешло в тесную дружбу, которая связывала их до смерти Рикардо. В первые годы
Милль играл роль наставника. Он вв¸л Рикардо в круг уч¸ных и писателей, подтолкнул его к
публикации первых сочинений. Позже роли в известном смысле переменились. После
выхода главных трудов Рикардо Милль объявил себя его учеником и последователем.
Правда, в своих работах он развивал не сильнейшие стороны учения Рикардо и защищал его
от критиков отнюдь не лучшим образом, чем, по существу, способствовал разложению
рикардианства. Тем не менее Милля нельзя не помянуть здесь добрым словом: искренний
поклонник таланта Рикардо, он постоянно наседал на него, требуя писать, переделывать,
публиковать. Иной раз Милль брал на себя слегка комическую роль, задавая Рикардо
"уроки" и требуя отч¸тов. В октябре 1815 г. он пишет Рикардо: "Я надеюсь, вы в настоящее
время уже в состоянии что-то сообщить мне о том, насколько вы продвинулись в вашей
книге. Я считаю теперь, что эта работа — ваш определ¸нный обет".*
* Цит. по:
Ricardo D. The Works and Correspondence / Ed: by P. Sraffa and M. Dobb V: 6
Cambridge, 1952. P. 309.
Некоторым талантливым людям такие друзья очень нужны!
Рикардо всегда страдал от неуверенности в своих силах, от некоторой литературной
робости. У него не было и такого чувства долга, "призванности", с которым Смит много лет
работал над своей книгой. Вне пределов своего бизнеса Рикардо был мягкий и даже немного
застенчивый человек. Это проявлялось в повседневной жизни, в общении с людьми. В 1812
г. он поехал в Кембридж, где его старший брат Осман первый год обучался в университете.
И вот в непривычной обстановке он, 40-летний богач и уважаемый человек, чувствует себя
неуверенно, неловко.