 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
127
В контексте вечной борьбы различных воль к власти, насильственного характера самой жизни
Ницше развивал и свои взгляды на войну. При этом он нередко, подобно Гераклиту, называл войной
всякую борьбу в потоке становления. В таком по преимуществу философско-мировоззренческом
аспекте Ницше восхвалял войну и отвергал мир. "Собратья по войне! – обращается ницшевский
Заратустра к своим слушателям. – Любите мир как средство к новым войнам. И притом короткий мир –
больше, чем долгий... Вы говорите, что благая цель освящает даже войну? Я же говорю, что благо
войны освящает всякую цель. Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к
ближнему".
Метафизически оправдывая войну, Ницше связывал с ней свои надежды на новую высокую
культуру. "... Война для государства такая же необходимость, как раб для общества". Именно поэтому
он расценивал войну и военное сословие как прообраз государства.
Как реально-политическое явление войну Ницше освещал, исходя из тех же критериев, что и при
трактовке государства и политики вообще. Он за войну на службе у аристократической культуры, а не
за культуру на службе у войны. "Против войны, – писал он, – можно сказать: она делает победителя
глупым, побежденного – злобным. В пользу же войны можно сказать: в обоих этих действиях она
варваризирует людей и тем делает их более естественными; для культуры она есть пора зимней спячки,
человек выходит из нее более сильным для добра и зла".
Ницше – убежденный антисоциалист.
Вся европейская культура, по его оценке, уже с давних пор переживает кризис ценностей и
движется к катастрофе. "Социализм, – писал он, – действительно является конечным выводом из
"современных идей" и их скрытого анархизма".
Он отвергал революции и восстания угнетенных, расценивая их как угрозу культуре. Зло и не без
проницательности Ницше предупреждал о неизбежных в грядущем революционных выступлениях
масс. "...Грядущему столетию, – писал он, – предстоит испытать по местам основательные "колики", и
Парижская коммуна, находящая себе апологетов и защитников даже в Германии, окажется, пожалуй,
только легким "несварением желудка" по сравнению с тем, что предстоит". Вместе с тем он считал, что
инстинкт собственников в конечном счете возьмет верх над социализмом.
Остро критикуя социалистические идеи, Ницше полагал, что социализм даже желателен в виде
эксперимента. "И в самом деле, – писал он, – мне бы хотелось, чтобы на нескольких больших примерах
было показано, что в социалистическом обществе жизнь сама себя отрицает, сама подрезает свои
корни". Социалисты, отмечал он, отрицают право и правосудие, индивидуальные притязания, права и
преимущества и тем самым отвергают само право, так как "при общем равенстве никому не будут
нужны права". В весьма черных красках изображал он и будущее законодательство при социализме.
"Если бы они, – рассуждал он о социалистах, – когда-нибудь стали сами предписывать законы, то
можно быть уверенным, что они заковали бы себя в железные цепи и требовали бы страшной
дисциплины – они знают себя! И они подчинялись бы этим законам с сознанием, что они сами
предписали их".
Резкой критике подверг Ницше и подход социалистов к государству. В этой связи он отмечал, что
социализм, стремясь к устранению всех существующих государств, "может рассчитывать лишь на
краткое и случайное, существование с помощью самого крайнего терроризма". Как бы предугадывая
облик грядущего тоталитаризма, Ницше говорил об уничтожении личности при социализме,
реформировании ее в целесообразный орган общественного союза, о режиме верноподданнической
покорности всех граждан абсолютному государству.
Работы Ницше при его жизни не получили широкой известности. Но последующее влияние его
идей подтвердило надежды мыслителя: "Только послезавтрашний день принадлежит мне. Некоторые
рождаются посмертно".
Идеологи фашизма и национал-социализма объявили Ницше своим предтечей. Обходя те аспекты
ницшевского учения (аристократизм, индивидуализм, открытая вражда к массам, народу, "толпе",
"стаду"; критика немецкого национализма; наряду с некоторыми выпадами против евреев также и
неоднократная высокая оценка еврейской нации и т.п.), которые явно расходились с фашистской и
национал-социалистической идеологией, рассчитанной на массовое движение, они акцентировали