 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
110
разошлись затем в списках под названиями "О старом и новом" и "В ответ А. С. Хомякову".
Славянофилы выдвинули ряд новых идей и положений при оценке прошлого и современного опыта
России, в частности о необходимости переоценки опыта допетровской Руси, о значении крестьянской
общины, местного самоуправления, о роли государственного начала и о соотношении закона и обычая в
рамках их общей концепции народознания. Они были безусловными противниками и критиками
крепостного права.
"Наша древность, – утверждал Хомяков, – представляет нам пример и начала всего доброго в
жизни частной, в судопроизводстве, в отношении людей между собой. Однако обычаи старины, все
права и вольности городов и сословий были принесены в жертву для составления "плотного тела
государства", когда люди, охраненные вещественной властью, стали жить не друг с другом, а, так
сказать, друг подле друга, язва безнравственности общественной распространилась безмерно, и все
худшие страсти человека развились на просторе: корыстолюбие в судьях, которых имя сделалось
притчею в народе, честолюбие в боярах, которые просились в аристократию, властолюбие в
духовенстве, которое стремилось поставить новый папский престол".
Петр Великий сумел единым взглядом обнять все болезни отечества и "ударил по России, как
страшная, но благодетельная гроза". Удар пришелся по сословию судей-воров, по боярам, думающим о
делах своего рода и забывающим родину, по монахам, ищущим душеспасения в кельях и поборов в
городах, забывающим, однако, церковь, человечество и братство христианское. И тем не менее силы
духовные принадлежат не правительству, а народу и церкви.
Увеличение размеров и вещественной власти государства привело к уничтожению областных прав,
угнетению общинного быта (общины и области, привычные к независимости, стали угнетаться еще со
времен федерации южных и северных племен под охраной дома Рюриков). С Петра начинается новая
эпоха – время сближения с Западом, который до этого был "совершенно чужд" России, и это движение
не было действием народной воли. С этого момента "жизнь власти государственной и жизнь духа
народного разделились даже местом их сосредоточения". Одна в Петербурге двигала всеми видимыми
силами России, всеми ее формальными изменениями, другая (жизнь церковная) "незаметно
воспитывает характер будущего времени, мысли и чувства, которым суждено облечься в полную,
проявленную деятельность". Личность государства получает отныне вполне определенную
деятельность, свободную от "всякого внутреннего волнения", в то время как "бесстрастное и спокойное
начало души народной, сохраняя свои вечные права, развивается более и более в удалении от всякого
временного интереса и от пагубного влияния сухой практической внешности".
Крепостное состояние, по мнению Хомякова, введено Петром. Фактическое рабство крестьян
существовало до этого в обычае и не было признано в законе. Только в правление Петра "закон
согласился принять на себя ответственность за мерзость рабства, введенного уже обычаем". Таким
образом, закон "освятил и укоренил давно вкрадывавшееся злоупотребление аристократии".
Несомненной заслугой Хомякова явилось новое историческое истолкование традиционной темы о
взаимоотношении государства и церкви и дополнение ее историческим обзором статуса крестьянской
общины. Так расчищалась почва для обсуждения более фундаментальной для политического быта темы
о соотношении общества и государства в русской и зарубежной истории. Характерным для Хомякова
оказался также интерес к меняющейся роли обычая и закона.
В ответном обращении к Хомякову Киреевский отметил неправильность постановки вопроса: была
ли прежняя Россия хуже или лучше теперешней, где "порядок вещей подчинен преобладанию элемента
западного". Если рассматривать основные начала жизни в России и на Западе, то сразу же обнаружится
"одно очевидное общее" – христианство. И все же различия между ними также очевидны – в особенных
видах христианства, в особенном направлении просвещения, в особенностях частного и народного
быта. Для подхода Киреевского стало характерным сравнение не только результатов развития
отдельных элементов, но и восхождение историческое к началу складывания элементов, в частности
просвещения и образованности.
В основание европейской образованности легли три элемента – римское христианство, мир
необразованных варваров, разрушивших Римскую империю, а также классический мир древнего
язычества. Последний представлял, по сути дела, "торжество формального разума над всем, что внутри
и вне его находится". Римская церковь в своем обособлении от восточной отличилась именно подобным
"торжеством рационализма над преданием, внешней разумности над внутренним духовным разумом". С
помощью внешнего силлогизма папа стал главою церкви вместо Христа, потом мирским властителем,
наконец возведен в сан непогрешимого.