 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
72
образ жизни русского народа, без помощи государственной власти? Лишь сильная единоличная
центральная власть обеспечивала проведение в различных землях Руси единой религиозной политики, в
которой нуждалась русская церковь.
Вместе с тем и великокняжеской власти жизненно необходим был союз с православной
христианской церковью. В таком обширном по территории и с населением, состоящим из множества
различных этнических групп, государстве, как Киевская Русь, православие оказывалось более
соответствующим интересам центральной власти, нежели язычество. К тому же принятие
православного христианства ставило Русь в один ряд с самым могущественным и культурным
государством того времени, наследницей Древней Римской империи — Византией. Чтобы показать, что
это обстоятельство имело немаловажное значение, приведем в качестве иллюстрации отрывок текста
грамоты византийского императора Михаила VII Дуки, присланной около 1072 г. в адрес великого
князя Всеволода Ярославича и содержавшей предложение ему выдать замуж свою дочь за
императорского брата. "...Что касается других властителей народов, — заявлял византийский
император, — то я полагаю, достаточно будет, если я засвидетельствую им любовь письменно; они
должны почитать за великое счастие, что я захотел быть с ними в согласии, так чтобы относиться к ним
миролюбиво и не желать войны и раздора... Но относительно твоего благородства и разумности я
рассудил нечто большее: устроить согласие дружбы..; и не удивляйся, что я тебя возвышаю из среды
других властителей и удостаиваю большей чести, ибо тождество исповедание, и веры Божественной
уже соделало наиточнейшую гармонию в нашем взаимном настроении" (курсив наш. — В. Т.).
Государственная власть и христианская церковь в условиях Киевской Руси оказывались как бы в
симбиозе: усиление одного из них не ослабляло соответственно другого, как это было в Западной
Европе, а усиливало. Именно поэтому проблема соотношения государства и церкви решалась в русском
политическом сознании очень своеобразно — совсем не так, как в политической мысли Византии и
Западной Европы.
Русские мыслители не отделяли государство от церкви и церковь от государства, не разделяли их
функций, как это делали византийские и западноевропейские идеологи, отводя государству светские
дела, а церкви — религиозные. Русский церковный деятель часто выступал в своих произведениях с
позиций государственного деятеля, отстаивая интересы великокняжеской власти, возвышая государство
над церковью. Государственный же деятель нередко представал в своих трудах как церковный
проповедник и смотрел на государственную власть так, как должен был бы смотреть
священнослужитель, а не князь. В этом плане примечателен приводившийся нами выше рассказ о
беседе Киевского князя Владимира с епископами. Напомним, что епископы спросили у князя, почему
он не казнит разбойников, и князь ответил, что боится греха. Как видим, церковные деятели и князь
здесь как бы поменялись саном — епископы говорят то, что должен был бы говорить князь, а князь
изрекает то, что приличествовало бы изречь епископам. Не случайно многие русские князья получали
от православной церкви персональные звания святых, блаженных, боголюбивых, благочестивых или
благоверных, более подходящие для священнослужителей, чем для государственных деятелей.
Одним из наиболее ярких примеров того, что церковный деятель в Киевской Руси часто выступал с
позиции и в защиту интересов государственной власти, служат произведения митрополита Никифора, в
особенности его послание великому князю Владимиру Мономаху о посте и воздержании чувств. В нем
Никифор представляет свой взгляд на место и роль государственной власти в обществе. "Ведай,
благоверный княже, — писал митрополит, — что душа наша создана дуновением Божиим и по образу
Божию. В ней три части, или силы: разум (словесное), чувство (яростное) и воля (желанное). Разум
выше других: им-то мы отличаемся от животных, им познаем небо и прочие творения, им, при
правильном его употреблении, восходим к разумению самого Бога... Вторая сила — чувство —
выражается в ревности по Боге и в неприязни к врагам Божиим... Третья сила — воля — при добром
употреблении ее человек постоянно имеет желание к Богу, забывая о всем прочем". Описав три силы
души, Никифор далее проводит мысль, что княжеская власть подобна душе. "Как ты, князь, сидя на
своем престоле, действуешь чрез воевод и слуг по всей твоей стране, а сам ты господин и князь, так и
душа действует по всему телу чрез пять слуг своих, т.е. чрез пять чувств...". В образе, который рисует
митрополит Никифор, казалось бы, совершенно отсутствует церковь — князь правит единолично, как
полновластный господин. Однако отсутствие церкви здесь только кажущееся. Вчитавшись более
внимательно в текст послания, мы обнаружим, что упоминание о церкви как о еще одном, наряду с
князем, властном центре в обществе здесь было бы излишним. Князь в представлении Никифора — это
не только государственный, но и религиозный деятель. Его княжеские функции — одновременно