 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
183
оставалась лишь словесная оболочка, либо закономерно становилась идейным знаменем сил,
борющихся против самодержавия и крепостничества (см. гл. 16).
Столь же значительную социально-классовую дифференциацию претерпели содержательные
выводы, основанные на использовании данных истории и географии. Консервативные и реакционные
мыслители последующего времени исторически обосновывали "необходимость самовластья".
Демократическая мысль обнаружила в русской истории Киевское вече, республиканские Новгород и
Псков. Обширность территории стала официальным обоснованием самодержавия. Теоретический поиск
противоположной классовой ориентации привел к мысли о федерации, к идеям представительной
демократии, к резонным сомнениям в фатальной предопределенности форм государства
географическими условиями. Наконец, идея общественного договора, поначалу использовавшаяся для
апологии абсолютизма, впоследствии с большим основанием направлялась против самодержавия.
Политико-правовая идеология первой четверти XVIII в. обозначила и большинство программных
положений последующего времени. На первый план была выведена проблема самодержавия, его задач,
способов обоснования, возможностей ограничения. Как ни парадоксально, но именно идеологи
сословий, которые зависели от самодержавия и были его опорой, декларируя преданность
самодержавию и разрабатывая теоретические доводы в его обоснование, еще в начале века поставили
вопрос об ограничении власти самодержца, чтобы укрепить существующий строй, обеспечить
законность и правопорядок. Таков был проект Татищева (1730 г.). Еще более тенденция фактического
ограничения власти самодержца ощущается в рассуждениях Посошкова об утверждении монархом
законов или указов, предварительно обсужденных, тщательно продуманных и подготовленных
собранием всего народа или представителей сословий, чьи интересы затрагиваются будущим указом
(законом). Та же идея постоянно возникала и обсуждалась в процессе последующего развития
политико-правовой идеологии.
Однако дворянская власть XVIII в. гарантии интересов сословия нашла не в "конституционализме" и
ограничении самодержавия, а в дворцовых переворотах, сменяющих монархов, неугодных верхам
дворянства. Органической и важной частью дворянской монархии XVIII в. являлась гвардия. Со времен
Петра было заведено, что дворянин мог получить офицерский чин, лишь прослужив несколько лет
рядовым в гвардейском полку. В результате сосредоточенные в столицах гвардейские полки стали
своеобразным представителем и выразителем интересов господствующего сословия, средством
воздействия дворянства на верховную власть. Подчиненная воле императора по правилам военной
дисциплины, гвардия была тем не менее орудием пяти государственных переворотов (с 1725 по 1762 г.),
происходивших каждый раз, когда замена одного царя другим отвечала воле дворянства или по крайней
мере влиятельной группировки этого класса.
Сколько-нибудь обстоятельной теоретической разработке проблем ограничения самодержавия
препятствовало и резко отрицательное отношение правящих монархов к идеям, направленным на
уменьшение их власти.
Наиболее острым программным политико-правовым вопросом стало положение крепостного
крестьянства, отданного государством в полную собственность и власть помещиков. Образованный и
проницательный идеолог дворянства Татищев не видел других доводов в обоснование крепостного
права, кроме связи его с самодержавием, опасности волнений освобожденного от власти помещиков
крестьянства. Эти доводы (что хуже — неволя крестьян или их своеволие? Как же самодержец
справится с управлением страной, если крестьяне выйдут из подчинения помещикам?) впоследствии в
различных вариантах всплывали каждый раз, когда монархи играли в "просвещенность".
Сложнее была программа торгово-промышленного класса, идеолог которого Посошков, не ставя под
сомнение надобность крепостного права и даже высказываясь за его расширение, в интересах развития
отечественной промышленности и торговли предлагал ограничить помещичий произвол и
расточительство, определив на государственном уровне размер крестьянских повинностей.
Это предложение затрагивало острейшую политическую проблему того времени. При Петре I
крепостное право принимало формы, близкие к рабству. Порой, строго карая дворян, уклоняющихся от
службы, феодальное государство попустительствовало самому грубому помещичьему произволу по
отношению к крепостным. Этим компенсировались повышенные требования к самому дворянству в
период формирования громадного военно-бюрократического аппарата абсолютной монархии,
покупалась преданность служилого сословия крепнущему самодержавию. Призывы Посошкова
ограничить помещичий произвол, обоснованные реальной тревогой за состояние хозяйства, не могли
стать программой действий самодержавия уже по той причине, что прочная опора на служилое