 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
напоминает ему о долге перед Отечеством. Павло оправдывается: «Так про это ж разговор не был,
обучали классам».
Не сознавая как следует всей значимости процесса освобождения от психологии исполнителя,
«человека-винтика», литература военных лет тем не менее отразила его и способствовала ему. «Многие
у нас привыкли к тому, что за них кто-то думает. Теперь не то время. Теперь каждый должен взять
на свои плечи всю тяжесть ответственности…. Не говори, что кто-то за тебя думает. Не
рассчитывай, что тебя спасет другой… Не уклоняйся от ответственности. Не уклоняйся от
инициативы»,– писал в годы войны И. Эренбург.
Чувство ответственности рождало чувство собственной значимости, достоинства, а значит – чувство
свободы. Поэтому, несмотря на все тяготы, потери и лишения, годы войны остались в памяти многих,
прошедших через нее, как лучшие годы их жизни. Эти чувства также нашли отражение в целом ряде
произведений литературы и искусства. О. Берггольц, например, писала в дни блокады Ленинграда:
В грязи, во мраке, в голоде, в печали,
Где смерть, как тень, тащилась по пятам,
Такими мы счастливыми бывали,
Такой свободой бурною дышали,
Что внуки позавидовали б нам.
Об этом позже писал и Б. Пастернак: «Война была благом. Люди вздохнули свободнее, всею грудью и
бросились в горнило грозной борьбы, смертельной и спасительной».
Деятели культуры, таким образом, многое сделали для завоевания победы. Советские ученые внесли
ценный вклад в развитие военной техники, в организацию работы военной промышленности, в
освоение природных богатств восточных районов страны. В произведениях литературы и искусства
выражалась общая коллективная воля к победе, дух сопротивления.
Если в 30-е годы процессы культурного развития в основном состояли в распространении вширь
образования и технических знаний, то в годы войны, впервые после революции, происходит освоение
более глубоких пластов культуры. Однако позитивные сдвиги в культурной жизни были прерваны
после войны.
Во второй половине 40-х–начале 50-х годов власть провела ряд идеологических кампаний, в ходе
которых насаждался национализм, подтверждался приоритет России во всех областях знаний и
культуры. Русские были объявлены авторами всех научных открытий и изобретений, а русская музыка,
живопись, архитектура, театр – лучшими в мире. Например, по поводу пленэрной живописи
В. Иогансон, президент вновь созданной Академии художеств, писал: «Многие историки искусства
зарождение пленэра неправильно приписывают французам. Прямо удивительно, как эти историки
могли проглядеть художника-реалиста, всемирно известного гения живописи – русского художника
Ливанова. Он первый вывел человека на природу…».
В эти годы усилилась изоляция советской культуры от мировой. В 1948-1949 гг. в Москве были
закрыты Музей нового западного искусства и Государственный музей изобразительных искусств имени
А.С. Пушкина, в которых хранились коллекции произведений западного искусства. Объектами
партийной критики стали литература, кинематограф, театр, т.е. сферы культуры, наиболее доступные
широким массам. В 1946-1948 гг. последовала целая серия постановлений, в которых нападкам
подверглись известные деятели культуры – М. Зощенко, А. Ахматова, Д. Шостакович, С. Эйзенштейн и
др. Все они обвинялись в аполитичности, безыдейности, формализме, пропаганде буржуазной
идеологии. Содержавшийся в этих постановлениях призыв к созданию высокоидейных художественных
произведений на практике означал усиление жесткой регламентации как основного метода руководства
художественным творчеством. Установка на шедевры в искусстве оборачивалась мелочной опекой над
авторами.
Подобная политика привела к значительному сокращению количества новых фильмов и спектаклей
– в 1951 г. было выпущено на экран всего девять художественных фильмов. Каждый фильм или