 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
95
вначале низшее место в сложившейся кастовой иерархии. Только такое включение могло узаконить
место человека в генеральной всеохватывающей системе социально-сословных связей.
Кастами могли стать и становились племена, секты, группы лиц сходных занятий. В особую группу
выделялись те, кто занимался нечистыми профессиями (убой животных и выделка кож; уборка мусора;
работа с трупами; профессия знахарей, палачей, актеров и т. п.). Они либо принадлежали к самым
низшим кастам, либо вообще стояли вне каст и считались неприкасаемыми, т. е. теми, чье
прикосновение способно осквернить членов иных каст, особенно брахманских. Положение
неприкасаемых в традиционном индийском обществе - а их со временем становилось все больше - в
социальном плане было худшим, чем положение рабов. Их чурались, как прокаженных. Их презирали.
Они не имели почти никаких прав и были обязаны довольствоваться худшими условиями жизни,
питаться чуть ли не отбросами и т. п.
Принципиальным отличием новых каст от старых варн было то, что касты являлись корпорациями, т.
е. имели четкую внутреннюю организацию - органы управления, кассы взаимопомощи, совместные
ритуалы и обряды, определенный регламент профессиональной деятельности, нормы внутреннего и
внешнего общения, свои обычаи, привычки, кухню, украшения, кастовые знаки и др. Касты включали в
себя много меньшее количество членов по сравнению с прежними варнами, причем многие из них были
не всеиндийскими, но региональными и локальными группами. Как и любая корпорация, каста строго
стояла на страже интересов своих членов, давала каждому из них поддержку, помогала найти работу,
получать обусловленную нормой плату за нее и т. п. Все перечисленные новые черты и признаки
достаточно заметно отличают касту от варны. Но главный принцип при трансформации варн в касты
остался неизменным: сформулированное еще древним брахманизмом и строго охранявшееся
индуизмом правило гласило, что каждый принадлежит к своей касте по рождению и должен оставаться
в ней всю жизнь. И не только оставаться, но и выбирать жену из своей касты, воспитывать детей в духе
кастовых норм и обычаев. Кем бы он ни стал, как бы ни разбогател или, напротив, ни опустился,
брахман высокой касты всегда останется брахманом, а неприкасаемый-чандала всегда неприкасаемым.
С возникновением системы каст в Индии резко уменьшилось и практически сошло на нет рабство
иноплеменников, но не потому, что общество будто бы преодолело этап рабовладения, а просто
вследствие того, что все иноплеменники отныне включались в какую-либо из низших каст или в число
внекастовых неприкасаемых. Что же касается рабов-должников, то их статус продолжал оставаться
практически без изменений. Рабство как институт в принципе не противоречило системе каст, а
использование труда кабальных и неполноправных вполне вписывалось в ее рамки.
* * *
Древняя Индия по ряду основных параметров близка к государствам ближневосточной древности.
Здесь также господствовали власть-собственность и централизованная редистрибуция, отсутствовали
свободные по-европейски рынок и частная собственность. Иными словами, в структурном плане Индия
всецело принадлежит к традиционному Востоку и не имеет ничего общего с античностью, хотя
индоарии генетически достаточно близки древним грекам (имеется в виду их индоевропейская
общность). Это еще раз свидетельствует о том, что уникальность античной Греции - результат именно
социальной мутации, но не, скажем, специфики этногенеза. Однако структурная общность Индии с
остальным Востоком, включая Ближний, никак не означает, что между ближневосточным и индийским
регионами нет важной и весьма существенной разницы. Она есть, хотя и не в структуре экономических
и связанных с ними отношений.
Разница - в цивилизации, в культурных традициях, в исторически обусловленных формах
организации социума. В конечном счете во всем том, что нашло свое выражение в виде варново-
кастовой и общинной систем. Игнорирование этой специфики образа жизни индийцев и стремление
вписать древнеиндийское общество в привычный ряд стран так называемой рабовладельческой
формации нередко приводило в отечественной историографии к тому, что на передний план выходило
не то, что характеризует реалии древнеиндийской истории, а нечто искусственно привнесенное извне,
от утопической теории. Поэтому весьма существенно исправить перекосы и обратить внимание именно
на индийские варны и касты, на индийскую общину, на слабость традиционной индийской
государственности как на подлинную и заслуживающую осмысления и оценки особенность Индии.