 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
269
Именно такого рода стандарт веками складывался в древности. Он держался на силе традиций,
опирался на сакральный авторитет богов и был нужен в конечном счете привыкшему к нему социуму.
Нужен ради сохранений привычной и в целом благодатной для социума консервативной стабильности.
Выше уже упоминалось, что ослабление власти центра вело к эффекту феодализации и что феодальная
децентрализация к изменению привычного статуса восточного государства не вела - изменялся лишь
масштаб структуры. Но в том-то и суть, что это изменение масштаба и появление вместо большого
государства группы враждующих друг с другом мелких не безвредно и не безобидно для социума. Как
это хорошо видно на примере позднечжоуского Китая или раннесредневековой Индии, группа
враждующих государств создает эффект политической неустойчивости, нестабильности, что в
конечном счете болезненно отражается на социуме. Неудивительно поэтому, что социум объективно, да
и субъективно всегда был за сильное государство. Сильное же государство, гарантируя желанную
стабильность, надевало на шею социуму крепкое ярмо. В итоге получается, что социум сам стремится к
ярму, ибо с ним привычно и есть гарантия от нежелательных случайностей, от крупномасштабных
бедствий.
Выработке такого рода поведения и психологии способствовала сама жизнь. Но существенно
добавить к этому, что в том же направлении действовали и институциональные факторы. Система
социальных корпораций, которая сложилась в древности (семья, клан, община, каста, секта, цех,
землячество и т.п.), постепенно институционализировалась и приспосабливалась к нуждам государства,
пока не достигла в этом смысле своего рода совершенства, что произошло именно в средние века. Речь
идет об идеально отлаженном конфуцианском административном аппарате, низовой ячейкой которого
были старшие в деревнях и ответственные в рамках пятков или десятков, на которые нередко делилось
сельское население. То же самое можно увидеть в идеально отработанной системе джаджмани,
свойственной средневековой индийской общине. Да и мусульманская махалля (квартал) и некоторые
другие формы организации сельского и городского населения в странах ислама отражают все ту же
тенденцию. Суть ее в том, что ннституционализация и легитимизация ряда привычных форм
социальной организации и низовой администрации энергично способствовали устойчивости
внутренней структуры, формированию эталона и идеала консервативной стабильности в рамках
социума.
На страже этой нормы, этой стабильности теперь, в средние века, стояли уже не ранние формы
религии, но развитые религиозные системы. И это тоже новый фактор, сыгравший свою роль и внесший
свой вклад во все тот же процесс стабилизации и консервации взаимоотношений государства и
социума. Официальное китайское конфуцианство, средневековый индуизм, ислам и буддизм в
различных их модификациях - это и есть те развитые религиозные системы, о которых идет речь. Общее
для всех них то, что они концентрируют свое идеологическое и институциональное воздействие именно
на укреплении консервативной стабильности, в каждом случае делая это по-своему, в зависимости как
от собственной доктрины, так и от обстоятельств.
Санкционированные религией этические нормы были законом для средневекового восточного
общества. Религиозным (или санкционированным равной религии системой, какой было
конфуцианство) был и сам закон в таком обществе. Лучше всего это видно на примере мусульманского
шариата, которым руководствовались в своих действиях и решениях все кади мусульманского мира. Но
приблизительно то же самое можно видеть и там, где, как в танском Китае, существовали многотомные
своды законов. Казалось бы, законы эти - административные и уголовные. Однако стоит познакомиться
с ними поближе, чтобы убедиться в том, что они - конфуцианские. Иными словами, они своим
авторитетом служат все тому же неколебимому авторитету конфуцианства с его вошедшими в жизнь и
ставшими традицией моральными и вытекающими из, них иными, в том числе пенитенциарными,
нормами.
Нормы, о которых говорится, не всегда были общими и одинаковыми для всех. Они могли быть
различными у разных групп населения даже в рамках одного и того же государства. Там, где люди,
живущие в соответствии с нормами разных религий, тесно соприкасались, у каждой религиозной
общины нормы были свои, хотя, вступая в общение с представителями иной общины, все обязаны были
считаться с существованием иных норм, что, впрочем, никак не колебало их преданности по
отношению к нормам своим. Но в любом случае сумма господствующих традиций, привычек,
стереотипов - это непреложный закон, обязательный для всех. Без этого закона, без привычных норм
люди просто не могли нормально существовать.