 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
20
на термине («азиатский» способ производства), особо подчеркивал важность роли государства на
традиционном Востоке и незначительную роль рабовладения на Древнем Востоке. Серьезный вклад в
разработку политэкономического аспекта «азиатского» способа производства внес Р. М. Нуреев. Стоит
добавить к этому, что негласно аналогичные идеи высказывали ранее и те, кто, наподобие маститых
специалистов в области древней истории А. И. Тюменева и Н. М. Никольского, писал свои работы
тогда, когда вслух говорить на тему об «азиатском» способе производства было невозможно. А когда
это стало возможным, об «азиатском» способе производства стали писать маститые ученые вроде
экономиста Е. С. Варги или историка В. В. Струве, до того бывшего кем-то вроде апостола теории
господства рабовладельческой формации на Древнем Востоке.
Резюмируя, можно заметить, что к идее «азиатского» способа производства в той или иной мере, по-
разному ее интерпретируя, склонялось в разное время довольно значительное число серьезных
специалистов. И если количество здесь долгое время не переходило в качество, а сами защитники идей
об «азиатском» способе производства не получали признания, то причины этого следует искать, как
упоминалось, не в научной весомости разработок, а в политическо-идеологическом неприятии идеи о
всевластии государства.
В наше время, когда старые стереотипы решительно отброшены, а пересмотр извращенной истории
стал насущной задачей дня, прикрываться щитом идеи Маркса об «азиатском» способе производства
уже нет необходимости. Те, кто считает, что с позиций способов производства, формаций и вообще
безусловной первичности политэкономического анализа исторический процесс, особенно на
традиционном Востоке, не объяснишь, склоняется в сторону упоминавшегося уже цивилизационного
подхода, т. е. к выдвижению на передний план историко-культурных процессов или к многофакторному
анализу, в процессе которого цивилизационным особенностям будет уделяться главное внимание.
Какой вид примут соответствующие исследования, особенно имея в виду богатый опыт Тойнби, пока не
очень ясно. Будущее покажет. Но вполне очевидно одно: время абсолютно обязательного господства
формационного политэкономического анализа в марксистско-истматовской интерпретации ушло в
прошлое. Остались проблемы, которые будущим поколениям отечественных историков
доколониального традиционного Востока придется решать заново - и, слава Богу, уже без оглядки на
идеологические догмы.
2. Вторая группа проблем касается колониального Востока, стран Востока в период колониализма, т.
е. примерно XIX и первой половины XX в. Здесь тоже немалый простор для споров. Еще недавно
считалось, что эти проблемы основательно изучены, ибо их затрагивали в своих работах Маркс и
Ленин. Сегодня стало очевидным, что именно поэтому все проблемы, связанные с колониальным
Востоком, надлежит пересматривать, решать заново.
Перечислим хотя бы некоторые из проблем, которые заслуживают внимания. Можно ли считать
колониальные общества Востока феодальными или полуфеодальными, как это до последнего времени у
нас было принято? И если да, то в чем их «феодальность», чем она отличается от западноевропейского
феодализма, который считается классическим? И везде ли была эта «феодальность», какую роль нечто
похожее на нее сыграло, скажем, в судьбах Турции и какую - в Японии? Далее. Правильно ли мы
оцениваем феномен колониализма? О страданиях миллионов тружеников Востока от колониального
гнета в нашей историографии написано очень много, при этом щедро использовалась черная краска. Но
мало сказано о той исторической роли, которую сыграл колониализм в трансформации внутренней
структуры традиционного Востока. А ведь с точки зрения проблем всемирно-исторического процесса,
столь дорогого теоретикам марксизма и истмата, именно это следовало бы рассмотреть и оценить в
первую очередь.
Наивен в свете современных событий европоцентризм, используемый при попытках периодизации
истории стран Востока в XIX-XX вв. Конечно, это в каком-то смысле новая для Востока история. Но
сам термин «новая» и его интерпретация в отечественной историографии неубедительны потому, что
искусственно привязывают Восток и все серьезные происходившие в странах традиционного Востока
процессы внутренней трансформации к произвольно выбранным датам европейской истории, например
к датам, связанным с революциями в Англии или Франции. Для Востока важны и первостепенны
критерии, сыгравшие решающую роль в процессе упомянутой трансформации. Поэтому гораздо
уместнее говорить не о «новой истории» Востока и даже не об «истории Востока в новое время» (в
обоих случаях имеются в виду европейская «новая история», «новое время» для капиталистической
Европы), но именно о колониализме как эпохе, спровоцировавшей внутреннюю трансформацию. И,
конечно, при этом следовало бы выдвинуть на передний план те самые историко-культурные,