 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
17
умирали или эмигрировали, некоторые просто отстранялись от профессиональной деятельности, не
умея вписаться в новую эпоху и удовлетворять требованиям революционеров, а новых практически не
готовили. Позже, в конце 20-х и 30-х годах, появились специалисты нового поколения, причем основная
их часть занималась современным Востоком, а точнее - проблемами революционного движения на
Востоке, что строго соответствовало запросам того времени. В годы великих чисток значительная часть
их - прежде всего, те, кто интересовался проблемами «азиатского» способа производства, хотя далеко
не только они,- была уничтожена режимом, а оставшиеся надолго замолчали. Возрождаться
отечественное востоковедение стало понемногу лишь в послевоенные годы, во многих своих сферах
практически заново, на голом месте, не имея ни устоявшихся научных школ, ни живых уважаемых
учителей.
Неудивительно, что условия существования определили и характер послевоенного востоковедения: в
большинстве своем оно было представлено людьми, привыкшими и умевшими хранить язык за зубами
и не высказывать идей, которые хоть в чем-то расходились с официально признанной идеологией, в том
числе и с теоретическими построениями истмата. Практически это значило, что послевоенное советское
востоковедение в том, что касалось осмысления исторического процесса и особенностей внутренней
структуры стран Востока, следовало, за редчайшими исключениями, букве истматовских схем,
санкционированных правившим в стране режимом. Уклониться от такого рода схем означало поставить
себя как бы вне закона, вне общества. Поэтому те, чья совесть не позволяла мириться с вульгарными
схемами, уходили в такие сферы науки, где со схемами не приходилось иметь дела, во всяком случае на
каждом шагу. И все же положение постепенно менялось. После войны в науку пришло новое поколение
ученых, свободное от мертвящего страха, который навечно вжился в тех, кто пережил великие чистки.
Усилиями этого нового поколения стало заново развиваться отечественное востоковедение, хотя
справедливости ради необходимо признать, что позже в его состав влились и те, кто вышел из-за
колючей проволоки, особенно после смерти Сталина и XX съезда КПСС.
Новый серьезный этап принципиального осмысления проблем Востока наступил примерно в 60-е
годы и в значительной своей части вновь был связан с выдвижением на передний план идей Маркса об
«азиатском» обществе. Толчком для этого послужили как объективная потребность объяснить феномен
развивающегося мира, уже заявивший о себе и не вписывавшийся в привычные стереотипы («в
отставании Востока виновен колониализм»), особенно после деколонизации Востока, так и начатая
французскими востоковедами-марксистами (М. Годелье, Ж. Сюре-Каналь, Ж. Шено и др.) дискуссия по
проблемам «азиатского» способа производства. Идеологическая оттепель позволила отечественным
востоковедам включиться в дискуссии и высказать ряд неординарных точек зрения, достаточно далеких
от санкционированных режимом истматовских идей. Однако большого развития дискуссия не
получила, ибо была вскоре прервана под давлением власти. Наступило время реванша, отмеченное
появлением ряда работ, авторы которых ревностно стремились отстоять истматовские схемы, причем
делалось это уже не столь вульгарно, как прежде, что придавало отвергнутым жизнью схемам иллюзию
некоей научности (наиболее наглядно это видно на примере монографии В. Н. Никифорова «Восток и
всемирная история», М., 1975).
Впрочем, положительным результатом дискуссии было отвоеванное в теоретических боях право
открыто выступать против пусть и господствующей, но уже не единственно возможной в отечественной
историографии схемы всемирно-исторического процесса. Результатом этого были оживление
теоретических исследований, повышенное внимание к соответствующим исследованиям за рубежом,
начиная с таких маститых авторов, как Тойнби и Вебер. Постепенно специалистам становилось все
более ясно, что не следует стремиться к единству мнений - а ведь такого рода стремление, заложенное
марксизмом и истматом, было, что называется, в крови у каждого из наших исследователей-
обществоведов на протяжении долгих десятилетий - и что, напротив, конечная ценность совокупной
работы исследователей именно в том, чтобы каждый разрабатывал и отстаивал собственные позиции:
пусть время и последующие поколения решат, кто из них оказался ближе к истине.
Следует оговориться, что вплоть до последних лет само собой как бы предполагалось, что любые
научные поиски подобного рода должны вестись в рамках марксизма и на основе марксистской
методологии. И если у кого и были сомнения по этому поводу, то они обычно на передний план не
выдвигались. Только в самое последнее время, когда стали активно рушиться многие устоявшиеся
стереотипы мышления, ситуация в этом плане решительно изменилась. Те, кто хотел высказывать
альтернативные марксизму идеи и создавать на их основе собственные концепции, получили для этого
широкие возможности. В частности, это нашло свое отражение в том, что некоторые исследователи