 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
120
которые не были заняты в сфере производства пищи,
- вот те основные социально-экономические функции,
которые выпадали в этой структуре на долю государства, представленного аппаратом власти в самом широком
смысле этого слова (администраторы, жрецы, воины, а также ремесленники и рабы-слуги, обслуживавшие, в
первую очередь, потребности именно аппарата власти).
Применительно к ранним обществам и протогосударствам, построенным на подобной основе, можно
говорить, как уже упоминалось, о взаимовыгодном обмене деятельностью, жизненно необходимом для
выживания - и стабильного существования усложнившейся по сравнению с первобытностью структуры. Но в
то же время здесь есть и социальное неравенство, и имущественные привилегии высших (правда, их пока
можно считать эквивалентом неравенства труда, формой компенсации за более высокое качество труда), и
политическо-правовое неравенство статусов. Иными словами, заложены существенные основы для
трансформации структуры.
Заметная трансформация начинается с процессом приватизации и ростом престижного потребления
верхов. Индивидуальное обогащение власть имущих и стремление ко все большему обогащению, в
новых условиях сравнительно легко реализуемое с помощью рынка, товарно-денежных связей и прочих
аксессуаров частнособственнической формы ведения хозяйства, резко меняет привычную картину.
Усиливается имущественный разрыв между производящими низами и управляющими верхами, а
присвоение последними все большей доли увеличивающегося объема избыточного продукта теперь уже
очевидно превышает справедливые нормы компенсации за качество труда в системе взаимовыгодного
обмена деятельностью. Возникает хорошо известный специалистам феномен неэквивалентного обмена.
Проще говоря, производители вносят в казну много больше, чем получают от государства (в виде
защиты от внешних вторжений, организации управления, создания системы духовного комфорта и т.
п.), причем эта разница как раз и является свидетельством эксплуатации правящими верхами,
организованными в государство, производителей, обязанных налогами и повинностями, прежде всего
общинных крестьян. Рента-налог, значительная ее часть, становится материальным проявлением этой
эксплуатации, а в ряде случаев (должностные наделы чиновников, жрецов, воинов, аристократов)
трансформация отношений становится и весьма наглядной: хозяин пожалованных ему земель живет за
счет налогов и повинностей населения. Стоит специально обратить внимание на то, что все описанное -
не частнособственническая эксплуатация, ибо все связи здесь по-прежнему опосредуются отношениями
централизованной редистрибуции. Однако отсутствие частнособственнических отношений в
описываемой сфере никак не меняет того, что в ней уже налицо использование труда одних для
привилегированного и даже роскошного существования других, т. е. для эксплуатации одних другими.
Таким образом, наличие эксплуатации вне сомнений. Но как
тогда с классами? Привычно
представлять эксплуатацию результатом классового угнетения, основанного на экономическом
неравенстве (собственник орудий и средств производства эксплуатирует неимущего, лишенного этих
орудий и средств, не имеющего собственности). Но если речь идет о сфере отношений, не основанных
на частной собственности, каков тогда экономический фундамент эксплуатации? И что такое
государство при этом? Причастные к власти социальные верхи, объединенные в государство,
действительно не являются частными собственниками - во всяком случае в рамках той сферы
отношений, о которой идет речь. Но в то же время они являются собственниками постольку, поскольку
имеют власть (феномен власти-собственности), т. е. представляют собой хорошо организованный
социальный слой, выполняющий функции господствующего класса, но классом в собственном смысле
этого слова не являющийся. Иными словами, причастные к власти являются собственниками и классом
постольку, поскольку они являют собой государство. Вне государства ни один из них не имеет
отношения ни к власти, ни к собственности, ни к функции господствующего класса.
Теперь о другой сфере отношений - о той самой, что тесно связана с процессом приватизации,
частной собственностью и возникшей в связи с этим новой форме ведения хозяйства. Здесь была
создана экономическая основа для появления классов по Марксу - частная собственность на орудия и
средства производства. Появились ли классы? И какие?
Прежде всего следует решительно отказаться от устаревшего представления, будто классовым
барьером в восточной древности был тот, который разделял раба и рабовладельца. Разумеется, с
развитием частной собственности, как о том уже говорилось, появилось и частное рабовладение,
кабальное и долговое рабство. Но оно не было и никогда не стало основой частнособственнической
экономики и соответствующей формы ведения хозяйства. Раб везде и всегда был весьма дорогостоящим
и достаточно нерентабельным производителем. Гораздо чаще он был важным элементом престижа его
хозяина - если речь шла именно о частном рабе. Во всяком случае совершенно определенно, что не за