 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
104
На авансцене политической жизни шла энергичная борьба за гегемонию между наиболее
влиятельными царствами. В эту борьбу с переменным успехом время от времени вмешивались ван со
своим еще сохранявшимся сакральным авторитетом старшего в роде великих чжоуских правителей, а
также правители сравнительно мелких царств и княжеств. Порой активную роль в такой борьбе играли
и вторгавшиеся в бассейн Хуанхэ варварские племена жунов и ди, иногда разорявшие целые царства,
как это случилось с Вэй. На другом, более низком уровне, т. е. в рамках каждого из царств, особенно
крупных, шла своя острая политическая борьба между враждующими аристократическими кланами и
возникавшими в рамках царств новыми уделами, причем эта борьба обычно тесно переплеталась с
враждой царств между собой, в результате чего затягивались запутанные узлы острых интриг и
политических конфликтов. Наконец, на нижнем уровне крестьянской общины протекали свои
интенсивные процессы развития. Осваивались новые земли, расселялись и этнически смешивались в
ходе расселения выходцы из разных районов, уделов, даже царств. Усиливались внутренние связи
между различными частями чжоуского Китая, создавались предпосылки для экономического развития,
для процесса приватизации, товарно-денежных отношений, что способствовало сложению фундамента
будущей китайской общности.
Все эти проявления генерального исторического процесса, протекавшего в чжоуском Китае в VIII-V
вв. до н.э., в свою очередь вели к интенсификации политической жизни, резкому увеличению
конфликтов, усилению внутренней борьбы и придворных интриг, причем главной и господствующей
тенденцией этого периода стал столь хорошо известный специалистам феномен феодализации. Суть
этого явления (речь идет лишь о социально-политическом феномене, но не о социально-экономических
отношениях, не о формации, хотя стоит заметить, что ряд китайских историков-марксистов, как,
например, Фань Вэнь-лань или Цзянь Бо-цзань, видели здесь и феодализм как формацию) достаточно
сложна и многогранна, чтобы остановиться на нем специально. Это существенно и потому, что
подобный феномен едва ли не ранее всего в мире именно в истории чжоуского Китая проявил себя
наиболее ярко, став чем-то вроде эталона феодализации и во многом предвосхитив аналогичные
явления в раннесредневековой Европе.
Дело в том, что если в западночжоуском Китае существовала лишь одноступенчатая иерархическая
лестница - вану на правах вассалов подчинялись правители уделов, имевшие княжеские титулы гун,
хоу, бо и др. и именовавшиеся сводным обозначением чжухоу (князья),- то теперь иерархия стала
многоступенчатой. Во главе Поднебесной по-прежнему стоял ван, сын Неба. Формально его вассалами
продолжали считаться правители царств, носившие только что упомянутые титулы, чаще всего «гун».
Им в рамках царств подчинялись в качестве вассалов правители автономных уделов, причем именно
это, третье звено иерархической лестницы власти стало в Чуньцю центром политической активности.
Уделы новой волны, о которых идет речь, обычно давались в пожалование от имени правителя
царства его родственникам, чаще всего сыновьям, и заслуженным сподвижникам. Собственно, именно
присвоив себе право наделения уделами, до того бывшее исключительной прерогативой сюзерена-вана,
правители царств де-факто обрели политическую независимость. Первые уделы такого типа стали
создаваться в крупнейшем царстве Цзинь еще в VIII в. до н.э. Затем их начали создавать в Ци, Лу и
других царствах. Это жесткие структуры феодально-кланового типа, в каждой из которых глава клана,
титулованный аристократ (он имел титул цин), был всесильным властителем. Стоя во главе тесно
спаянного клановым родством удела, такого рода наследственный аристократ обычно приобретал
большое влияние в царстве. Он, как правило, занимал наследственную (чаще всего министерскую по
значению) должность, опирался на своих родственников и сподвижников и вел непрестанную борьбу за
высокое положение и соответствовавшие ему престиж и влияние с другими соперничавшими с ним
удельными аристократами своего царства.
Характерно, что местническая борьба такого рода при слабых правителях царства перерастала в
активные, порой даже вооруженные столкновения с соперниками, не говоря уже о придворных
интригах. В этой борьбе складывались коалиции, гибли одни и усиливались за их счет другие уделы.
Конечный итог борьбы, длившейся практически на протяжении всего периода Чуньцю, в разных
царствах бывал различным. В некоторых, как Цинь и Чу, правители царств сравнительно быстро
одолевали центробежные силы феодально-удельной знати и превращались во всесильных правителей.
Это был оптимальный итог, так что неудивительно, что именно Цинь и Чу в III в. до н.э. повели между
собой последний бой за объединение Китая. В других царствах, как в Ци, борьба вела к усилению
отдельных удельных правителей (динов) и к захвату одним из них трона; в остальных, как в Цзинь или