 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
62
Прямолинейный эволюционизм постепенно преодолевается в XX столетии, о чем
свидетельствует, в частности, отказ от популярной во второй половине XIX в. теории трех
стадий. Однако применительно к земледелию подход подобного рода сохраняется, хотя еще
О.Э.Мандельштам сумел со свойственной замечательным поэтам интуицией предсказать, что
наука, построенная на принципе связи, а не причинности, избавляет нас от дурной
бесконечности эволюционной теории. Между тем, поныне бытует представление, что
пашенная агрикультура зародилась в недрах мотыжной и обязательно является ее законной
наследницей, хотя не получила подтверждения гипотеза о том, что плуг произошел от
мотыги. И если для ряда областей Центральной и Восточной Африки, где водится муха
це-це, и для доколумбовой Америки господство мотыги можно объяснить отсутствием
подходящих для тягла и поддающихся приручению животных, то на основной части Африки
южнее Сахары оно сохраняется постольку, поскольку там обнаруживает живучесть залежное
огневое земледелие.
Изложенное не означает отказа от анализа исторического процесса при познании
сельского хозяйства, но помогает избежать всевластия доминировавшей в советской науке
концепции социально-экономических формаций, ставшей своего рода отмычкой при
решении главных проблем обществоведения. Агрикультура, служившая материальным
базисом цивилизации прошлого, имеет свою внутреннюю логику развития, одной из черт
которого была его метахронность, разновременность в географическом плане, что во многом
вытекает из изначальной глубокой пространственной дифференциации природной среды. О
всеобщей истории оправдано говорить лишь применительно к этапу после Великих
географических открытий, позволивших объединить ойкумену в единое хозяйственное
целое.
Очевиднее всего, что существуют природные барьеры распространения
сельскохозяйственного производства на Земле, которые вместе с тем негативно сказываются
и на его развитии, жестко лимитируя пределы последнего. Наглядным примером служит
оленеводство малых народов Севера, чье выживание было тесно связано также с занятием
охотой и рыболовством. Население экстремальных в физико-географическом отношении
территорий оказалось на многие века в стороне от столбовой дороги истории, взяв на себя
тяжелую миссию — выработать методы хозяйственной адаптации к негостеприимной
окружающей среде, в ином случае оставшейся бы необжитой. Таким образом, ценой
собственного прогресса эти народы заплатили за свой вклад в цивилизационную копилку
человечества.
Сходное во многом положение характерно и для ряда областей постоянно влажных
тропиков, особенно для бассейнов Амазонки и Конго. Экономическая отсталость местных
народностей, затерянных среди густых лесов, вполне объяснима. Если жители Севера не в
состоянии в своем природном окружении вообще приобщиться к земледелию, то население
этих тропических территорий не могло создать оседлую агрикультуру.
Однако в большинстве регионов Земли обстановка складывалась не столь
предопределенно и однозначно. В ряде случаев сельское хозяйство, несмотря на
многовековую историю, не породило импульса к возникновению развитых цивилизаций, в
других — они появлялись, испытывали взлет и угасали, в третьих — устойчиво и длительно
существовали и, вопреки отдельным периодам упадка и процветания, обнаруживали в целом
удивительную стабильность, переходящую в застойность. И, наконец, Европа стала ареной
становления первых аграрных обществ с внутренними потенциями к самоотрицанию и спо-
собностью к перерастанию в цивилизацию нового типа.
Основные внеевропейские типы земледелия. Они освещены ниже с историко-
географических позиций с учетом их роли в ходе освоения человеком природной среды и в
формировании географии мирового хозяйства.
В сложных естественных условиях вынуждено функционировать подсечно-огневое
земледелие лесных, областей тропиков, которое характеризуется неизбежной
территориальной разобщенностью групп производителей, обладающих крайне скромными