 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
6
ISBN 5–7567–0046–3
АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ РЕФОРМАТСКИЙ И ЕГО КНИГА
В 1947 г. на прилавках книжных магазинов появилась небольшая по объему книга в мягком бежевом
переплете, изданная «Учпедгизом» приличным по тому времени тиражом в 55 тыс. экз., но, тем не
менее, быстро разошедшаяся и столь же быстро ставшая знаменитой среди преподавателей и студентов.
На титульном листе значилось: «А. А. Реформатский. Введение в языковедение. Пособие для
учительских институтов». Скромное определение жанра и предназначения книги не могло заслонить
очевидного факта – ее выход был знаменательным событием не только в сфере преподавания общего
языкознания, но и в сфере отечественной науки о языке.
Педагогическая значимость этой книги 47-летнего ученого состояла в том, что она являла собой
первый учебник нового типа, содержавший современное изложение одного из важнейших
филологических курсов и полностью соответствующий нормативной программе. Но это было не то
новое слово, которое строится на отрицании предшествующей традиции; для А. А. преемственность
развития научной мысли была не риторической абстракцией, а живо ощущавшейся им духовной
связанностью ученых разных поколений. Он сам полушутя, полусерьезно называл себя внуком Ф. Ф.
Фортунатова – основателя Московской лингвистической школы и одного из наиболее крупных
языковедов России.
Секрет такого «родственного» самоопределения помогает раскрыть посвящение, помещенное на
обороте титульного листа учебника: «Памяти автора „Краткого введения в науку о языке», моего
дорогого учителя Д. Н. Ушакова посвящаю свой труд». Д. Н. Ушаков, обессмертивший свое имя
редактированием «Толкового словаря русского языка» (в обиходе именуемого «ушаковским»), был для
А. А. больше, чем преподавателем по университету и руководителем по аспирантуре, – А. А. считал его
своим «научным отцом», а поскольку Дмитрий Николаевич («отец») был воспитанником («сыном»)
Фортунатова, то из этого следовало, что А. А., любимый ученик Ушакова, приходится Филиппу
Федоровичу «внуком» в науке!
А. А. дорожил и гордился своим научным «родством», но верность учителям никогда не становилась
для него основанием чураться нового, и в своих лекциях, из которых вырос учебник, он стремился
сочетать классику российского и мирового язковедения с сегодняшним видением основных проблем
языка, в том числе и со своими собственными представлениями. Преподавательской деятельности в
разных московских вузах – от МГУ до Литературного института – он отдал 20 лет жизни (1939–1959), в
дальнейшем его педагогическое дарование находило воплощение в работе с аспирантами.
О его лекциях шла молва по Москве, а иногородние ученики разносили славу о них по всей стране.
Он стал легендарным лектором благодаря умению пленять слушателей отточенностью формулировки,
логической ясностью аргументации, неизбитостью языка, неожиданностью ассоциаций, огромной
общей эрудицией; ему в полной мере был присущ, говоря словами Андрея Белого, «редчайший дар –
увидеть научный ландшафт как феномен культуры»
?.
Эти слова относятся к отцу А. А.
– профессору
химии А. Н. Реформатскому, но сын в данном случае счастливо унаследовал дарование отца, и, может
быть, наибольшую привлекательность его лекциям придавал именно широкий культурный фон,
превращавший узкоспециальную и ожидаемо суховатую лекцию в увлекательное речевое
произведение. И, наконец, далеко не последнюю роль играл в этом его природный артистизм,
отшлифованный в молодые годы занятиями в студии В. Э. Мейерхольда и бесконечными хождениями
по обожаемым театрам.
?
Б е л ы й А. На рубеже двух столетий. М., 1930. С. 441.
Стоит ли удивляться, что учебник прославленного лектора был нарасхват и популярность его не
уменьшалась, а скорее возрастала в результате разнузданной «критики», развернувшейся после выхода
книги. Это было в духе того времени, в ход шли привычные ярлыки – «политическая неграмотность»,
«низкопоклонство перед реакционной буржуазной наукой», «сознательная фальсификация» и т. п. В те
годы подобная травля легко могла поставить точку не только в научной карьере, но и в самой жизни