 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
83
На темп жизни влияют, разумеется, и другие факторы, и связанные с
цивилизацией, и собственно культурные. В частности, одним из них стала возросшая и
все возрастающая регламентация жизни—в первую очередь общественной, а затем и
личной. Возникло явление, которое С.Н. Паркинсон назвал «пунктуальство» — расчет
времени до минуты и даже секунды. В жизни человека появился новый культурно-
психологический фактор —
опоздание. Сегодня мы так привыкли к нему, что уже не
мыслим без него жизни и думаем, что он был всегда. Но куда можно было опоздать,
например, в начале XIX в. и, главное, какие последствия влекло за собой опоздание?
Крестьянин опоздать на работу не мог — он мог приняться за нее раньше или позже, но
не опоздать. Вставать до свету его побуждал личный интерес, а не внешняя
регламентация, даже в том случае, если речь шла об артельной работе. Дворянин типа,
например, Онегина, живя в Петербурге, мог приехать в театр к середине представления
— опозданием это тоже не было, а было нормой; в сельской жизни понятие опоздания
вообще отсутствовало (вспомним, например, что Онегин с Ленским приехали на
именины Татьяны к середине обеда). Дворянин начала XIX в. мог опоздать разве что на
дуэль, но это уже случай особый и встречающийся не каждый день. Что же касается,
например, церкви, то в нее вообще невозможно опоздать: можно не успеть к началу той
или иной службы, но это уже ваше личное дело.
Однако в это время была некоторая категория людей, для которой опоздание
уже существовало как значимый культурно-психологический фактор — это мелкое
чиновничество. Для мелкого чиновника не прийти вовремя на службу значило навлечь
на себя гнев начальства и соответствующие неприятности, конечным культурно-
психологическим результатом которых были испорченное настроение (это не мелочь!)
и потеря душевного комфорта, то есть возрастание культурной нестабильности.
Отметим две черты, характерные для феномена опоздания: во-первых, как правило,
неважно, опоздал ты на пять минут или на полчаса — важен сам
факт опоздания,
нарушающий регламентацию; а во-вторых, то, что возникает своеобразный культурный
феномен —
страх опоздания. На протяжении XIX в. и особенно XX в. феномен
опоздания распространялся все шире, захватывая все большие группы людей и разные
сферы культурного бытия, так что сейчас, по-видимому, лишь очень немногие могут
похвастаться тем, что не боятся никуда опоздать. Не для всех, конечно, опоздание в
равной степени страшно, но эти психологические отличия не могут скрыть общую
тенденцию: синдром опоздания настолько в крови у современного человека, что
проявляется инстинктивно даже в тех ситуациях, когда опоздание, в сущности, ничем
не грозит: если вы, например, никуда не торопитесь (хотя вообще-то трудно себе
представить современного человека, который никуда не спешит), автомобильная
пробка все равно выводит вас из себя. Понятно еще, когда человек сломя голову бежит
за автобусом, — следующий, может быть, подойдет через полчаса, — но совершенно
непонятно с разумной точки зрения, почему надо успеть заскочить в закрывающиеся
двери вагона метро, если следующий поезд придет через две-три минуты.
Поскольку речь зашла о транспорте, стоит рассмотреть некоторые черты
американского образа жизни — для данной проблемы они весьма показательны.
Американский образ жизни в огромной степени определяется его темпом, а темп
диктуется в основном автомобилем. Верно говорят, что Америку создал автомобиль.
Естественно, это транспортное средство диктует весьма высокий темп жизни, а это
приводит к тому, что у американцев в большой степени утрачиваются определенные
жизненные ценности: для них просто не хватает времени. Американец привык как
можно больше вещей делать «на ходу», скорее даже «на бегу» и вообще не выходя из
автомобиля; он воистину в нем живет. Протягивая в окошко деньги, он получает свой
«биг-мак», который тут же и съедается. В Америке есть кинотеатры, в которых кино