 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
82
В-третьих, само очеловечивание компьютера — не метафора, а самый что ни на
есть реальный психологический процесс. Компьютер становится не просто человеком,
но другом, любимым человеком, с кем только и возможно и необходимо общение.
Общение с компьютером, таким образом, заменяет человеческое общение, а в пределе
— заменяет ВСЕ. Виртуальный мир становится заменителем мира реального.
Компьютер превращается в интеллектуальный наркотик, во всем подобный наркотику
психиатрическому: все мысли и желания устремлены на него, все остальное кажется
неважным, каждая минута без него — потерянной. По наблюдениям некоторых
психиатров, компьютерщику на определенной стадии свойствен даже синдром
абстиненции — неизменный спутник алкоголиков, наркоманов, токсикоманов.
Итак, если в сфере цивилизации компьютер — это, по-видимому, несомненное
благо, то в сфере культуры пока преобладают негативные явления в этой области. И
дело даже не в конкретных фактах, о которых мы говорили, но в более глобальных
результатах: а не начинается ли реализация предсказаний писателей-фантастов об
интеллектуальном превосходстве машины над человеком, о «бунте машин», о
превращении человека в раба при компьютере? Автор знает, например, людей (и сам
принадлежит к их числу), для которых поражение Каспарова в матче с компьютером —
симптом, вызывающий тревогу. Будущее покажет, как справится человек с этой
проблемой.
Следующей характеристикой образа жизни является темп существования,
определяемый числом событий и действий на единицу времени. Историческая
динамика темпа жизни очевидна: он постоянно увеличивается. В основе этого
культурного процесса лежит развитие цивилизации. В первую очередь увеличиваются
темп производства, его интенсивность. С помощью разного рода усовершенствований в
этой области человек производит в единицу времени больше продукции, а значит, он
волей-неволей должен работать все быстрее и быстрее. Именно неспешная работа
землепашца за сохой или плугом породила хорошую русскую пословицу: «Вскачь не
пашут». Однако сельское хозяйство XX в. опровергло буквальный смысл этой
пословицы: пашут уже не только вскачь, но и на мощных тракторах, и сегодняшняя
сельскохозяйственная техника уже во многом построена на принципе конвейера, в
котором темп труда задает движущаяся с определенной скоростью лента. (Думаю,
большинство читателей хоть раз бывали «на картошке» и, вероятно, знают, что
выдержать темп на комбайне или сортировочной машине — задача не из легких, и
передохнуть почти что некогда.) С точки зрения цивилизации такой темп — благо, так
как увеличивается производительность труда, а следовательно, и количество полезного
продукта. Но человек как таковой, видимо, ничего не выиграл: к концу рабочего дня он
устает точно так же, как уставал его далекий предок. Дело, пожалуй, даже ухудшилось:
чисто физическая усталость дополнилась усталостью нервной.
Возрастание темпа производства увеличивает общий темп жизни, конечно, не
прямо, а опосредованно, через ряд промежуточных ступеней, которыми являются
транспортные средства, бытовая техника, характер ведения домашнего хозяйства,
система развлечений и т.п. Однако и без этих опосредований очевидно, что характер
отдыха, например, соответствует характеру труда: действует «инерция темпа». Скажем,
косарь (специально беру ту сельскую деятельность, для которой характерен довольно
высокий, но все же не чрезмерный темп), возвращаясь с работы, чуть замедляет темп,
дома не спеша умывается, обедает, отдыхает по возможности — темп нормальный,
неизматывающий. Сравним с темпом современного человека, так или иначе,
связанного с конвейерным производством (это необязательно, скажем, сборщик на
заводе телевизоров, но и, допустим, чиновник, к которому потоком идут посетители): с
работы скорей в магазин, скорей домой, скорей поесть, скорей к телевизору и т.д.