 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
93
регулирующее личную жизнь человека, и власть правящих структур, прямо (часто
посредством закона) регламентирующая эту жизнь.
История доказывает нам, что закон и обычай управляли интимной жизнью
человека с самых ранних времен. Еще в античности существовали уже запреты на
некоторые типы брака, которые во всяком случае оценивались отрицательно
общественным мнением. (Вообще мезальянсы осуждались практически при любой
социальной системе: или в официальных законах, или в общественном мнении, или в
обоих формах.) Европейское, русское, азиатское средневековье с их авторитарностью
достигли, кажется, максимальной регламентации частной жизни человека (например,
инквизиция, русский «Домострой», заповеди Талмуда, Шариата и т.п.).
В XVIII в. в Европе и в России регламентация личных отношений на первый
взгляд несколько смягчилась, и эта тенденция захватила далее XIX и XX вв. Но, по,
сути такое смягчение нравов можно назвать лишь поверхностным. За супружескую
измену перестали рубить головы, но отношение к адюльтеру продолжало оставаться
резко отрицательным и сопровождалось общественным презрением, которое нередко
вынуждало человека к самоубийству (например, в пьесе Островского «Гроза»). По-
прежнему гражданский брак (без венчания в церкви) не признавался таковым, а
считался грехом и блудом, по-прежнему крайне затруднен был развод. Практически во
всех странах христианского мира для расторжения брака единственной возможной
причиной была супружеская неверность, которую надо было еще и доказать. В Англии,
например, факт измены мужа (именно мужа, в противном случае жена, даже если она
была инициатором развода, оставалась без всяких средств к существованию и с
неизгладимо отрицательной репутацией) должен был быть подтвержден минимум
двумя свидетелями. В России было еще хуже: чтобы добиться развода даже при
установленном факте измены, необходимо было согласие высших церковных властей
(что, естественно, требовало больших денег). Чтобы разорвать брак, люди должны
были проявлять хитрость и изворотливость (см., в частности, роман Чернышевского
«Что делать?» и пьесу Толстого «Живой труп»). Я уже не говорю о том, что во всех
странах с авторитарным режимом и существенной ролью церкви в организации
частной жизни многие формы внецерковной любви переставали быть интимным делом,
поскольку требовали обязательного церковного покаяния. Тайна же исповеди — одно
из жестких установлений церковного обихода — сохранялась далеко не всегда.
В XIX в. и особенно в XX в. достаточно последовательно (по крайней мере в
таких странах, как Франция, Швейцария, Швеция др., в которых авторитарность явно
уступила место демократии) проявляются тенденция либерализации любви и интимных
отношений, освобождение их от «опеки» государства и церкви. В целом это процесс,
безусловно положительный, хотя и в нем есть свои теневые стороны, о которых мы
поговорим ниже. Сейчас же нас более интересуют соответствующие явления в СССР,
поскольку это практически первая новая социальная система с довольно богатым
опытом организации частной жизни и очень интересно посмотреть, как в ней решался
вопрос об интимных отношениях и их взаимосвязи с государством.
Скажем прямо, проблема эта в целом решалась далеко не идеально, но в
некоторых случаях более демократично и мягко, чем на Западе. Эта сфера жизни к
моменту распада СССР находилась все еще в процессе эксперимента, а поэтому
содержала в себе внутренние противоречия. Так, с одной стороны, был отменен
церковный брак, но зато оформление брачных отношений через загс было обязательно,
и фактическое сожительство без регистрации юридически браком не считалось. Однако
— и это важно — подобные отношения хотя и не поощрялись, но и не наказывались, а
общественное мнение в разных случаях складывалось по-разному. Еще одна
примечательная особенность советского законодательства: брак в некоторых случаях