 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
60
* Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: УМСА-PRESS, 1969. С. 121.
Об этом же пишет протестантский теолог Пауль Тиллих. Он отмечает устремленность иудаистской
пророческой литературы на внутриисторическую и политическую интерпретацию миссии Израиля, при
сохранении, однако, трансцендентно-апокалиптических мотивов. «Эти трансцендентные элементы
внутри преимущественно имманентной и политической интерпретаций идеи Царства Божия указывают
на двойственный характер последнего... В ходе политических сдвигов, которые испытал иудаизм в
период римской империи, двойственный характер пророческого предвидения был почти утрачен, что
привело к краху существования Израиля как государства»*.
* Тиллих П. История и Царство Божие. // Философия истории. Антология. М.: Аспект-Пресс, 1994. С. 246.
Социализм и был, собственно, целиком имманентной версией спасения. Социалистическая утопия —
это трагедия забвения того опыта, который был выстрадан в процессе перехода от Ветхого к Новому
завету. Социализм являет нам парадокс целиком посюсторонней эсхатологии: конец мира и
осуществление обетования происходят прямо здесь, на грешной земле. «Я думаю, — отмечает
Н.Бердяев, — что социализм имеет источники религиозно-иудаистские, связанные с эсхатологическим
мифом еврейского народа, с глубокой двойственностью его сознания, трагичной не только для истории
еврейства, но и для истории человечества»*.
* Бердяев Н. Указ. соч. С. 116.
Эти предостережения относительно посюстороннего осуществления эсхатологических чаяний имеют
важнейшее методологическое значение для философии истории. Они означают, что нельзя
банализировать принцип «блаженны нищие духом», прямо отождествляя бедность с добродетелью, а
земные чаяния бедных — с целями истории.
Мы действительно убеждены, что истинная глобализация мира — непрофанированная гегемонизмом,
произойдет не в западнической фазе мировой истории, а в следующей — восточнической. Но Восток, от
которого будет исходить эта новая формационная инициатива, нельзя смешивать с понятием Юга,
заимствованным из пресловутой дихотомии Север — Юг. Замещение культурно насыщенного, богатого
смыслами понятия «Восток» одномерно-экономикоцентричным понятием «недоразвитого Юга»,
закрывает перспективу. Новой инициативы следует ждать не от экономически бедного Юга, а от
духовно богатого Востока. Чем больше духовного содержания, заложенного в культурах Востока,
окажется проявленным в новом диалоге Востока и Запада, тем больше шансов, что человечество
ускользнет от убийственного революционаризма в своей грядущей восточнической фазе, и кое-кем
обещанная война «мировой деревни» против «мирового города» все же будет предотвращена.
Глава 4
СМЫСЛ ИСТОРИИ
4.1. Античный, христианский и просвещенческий взгляд на историю
Если сравнить наш христианский, и даже постхристианский, взгляд на историю с воззрениями
античности, мы увидим, насколько понимание древних ближе к действительной картине мира. Их
стоически-героическая трезвость вызвана сознанием того, что бездонная громадность Вселенной и
наши человеческие чаяния несоизмеримы. Обязывать мир откликаться на запросы человека, столь
слепые и переменчивые, казалось древним недостойной и даже кощунственной наивностью. Тогда
победители не трубили о своей полной и окончательной победе и не тщились монополизировать
Историю, объявив о совпадении своих частно-относительных интересов с замыслами самого мирового
разума.
Например, Полибий, заставший упадок македонской гегемонии и возвышения Рима как мировой
империи, не склонен был фамильярничать с мировым духом и приписывать ему обязанности,
приличествующие придворным льстецам и угодникам. Он не впадал в патетику, в которую впал Гегель,
увидевший в Наполеоне сам «мировой дух». Напротив, свою мудрость историка он видит в том, чтобы
подчеркнуть несоизмеримость Времени с временами имперских торжеств и другими обретениями
слабого человеческого духа.