 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
83
собственной стране. Коммунистический интернационал утратил убедительность, иссяк политически и
идейно, когда всем стало ясно, что за его спиной стоят интересы гегемонистской сверхдержавы,
жаждущей власти над миром и потому подтачивающей твердыни национального духа других стран.
Сегодня на наших глазах складывается новый либеральный интернационал. Его адепты также внушают,
что понятия национального суверенитета, патриотизма, отечества безнадежно устарели и
свидетельствуют о темном и агрессивном «традиционализме», что у либералов всего мира есть одно
подлинное отечество – Соединенные Штаты Америки, стоящие на страже свободы и прав человека во
всем мире. Интересно, какова будет судьба либерального интернационала, когда всем в мире станет
ясно, что лозунг тотального национального разоружения, превращения великих независимых наций в
диаспору не знающих отечества «граждан мира» на самом деле служит гегемонистским планам одной-
единственной сверхдержавы, решившейся навязать модель однополярного мира?
Однополярная модель может состояться только на последовательно проведенном двойном
стандарте: с одной стороны, предельное укрепление гегемонистского мирового центра – военно-
политическое, экономическое, идейное, консолидация его на основе великого мессианистского мифа, с
другой – предельное разобщение противостоящей ему периферии, ее военно-политическое ослабление,
идейная дезориентация и деморализация на основе внушения устойчивого комплекса неполноценности
– отлучения от передовой Современности. Парадокс этого гегемонистского проекта состоит в том, что
по мере его осуществления сама сверхдержава – носитель либерализма неминуемо будет становиться
все менее либеральной, все более воинственной, нетерпимой, зараженной имперским и мессианистским
духом и националистической гордыней. Когда говорят (применительно к США) «демократическая
сверхдержава», забывают о несовместимости этих понятий. «Сверхдержава» означает государство,
мощь которого заведомо превышает то, что необходимо и достаточно для отстаивания национального
суверенитета. Сверхдержава означает модель, ориентированную на гегемонию – мировую гегемонию.
Здесь мало одной только физической мощи – необходима еще и воля, страсть к гегемонии. Эти
компоненты гегемонизма обеспечиваются для США идеологией прав человека. «Нарушения прав
человека» для США выполняют ту же роль, что «эксплуатация трудящихся» некогда означала для
СССР. Советские власти неустанно твердили об эксплуатации трудящихся в капиталистических странах
– деле, как будто прямо их не касающемся, ведь речь шла о внутренних делах других стран. Тем не
менее пресловутая эксплуатация волновала их куда больше, чем неустроенная жизнь собственных
соотечественников. Этот парадокс выражает самую суть гегемонизма – находить изъяны в чужом доме
для оправдания своего непрошеного вмешательства.
Точно такую же роль играет для нынешней сверхдержавы лозунг «прав человека». Он позволяет
легализовать ее вмешательства в дела других государств и даже придать им форму гуманистической
«заботы» о других. Вспомним, как у нас заботились о судьбе негров в США – казалось, не было темы
насущнее. Роль таких «негров», политически эксплуатируемых единственной сверхдержавой в
гегемонистских целях, могут выполнять евреи, поляки, немцы Поволжья, крымские татары. Стоит
сверхдержаве получить соответствующий «сигнал», так она тут же приводит в действие механизмы
демонтажа чужого суверенитета, который раздражает ее как таковой – как несовместимый с ее
самозваной ролью вершителя судеб всего мира.
Все это не означает, что эксплуатация трудящихся или нарушение прав человека –
бессодержательные понятия и жертвы их не заслуживают сочувствия. Но нам необходимо понять, что в
контексте «сверхдержавной политики» содержание этих понятий качественно меняется. Речь идет уже
не о солидарности и сочувствии к жертвам эксплуатации и политического произвола, а о политической
эксплуатации этих жертв. Отсюда – двойной стандарт. Как отметил бывший канцлер ФРГ Г. Шмидт,
«ключевое понятие «права человека» используется некоторыми западными политиками, в особенности
в США, в качестве боевого клича, агрессивного инструмента внешнеполитического давления. Причем
делается это выборочно: по отношению к Китаю, Ирану или Ливии, но никогда применительно к
Саудовской Аравии, Израилю или Венгрии...»*.
*
Zeit. 3. 10. 1997. Hamburg.
Соответственно, представителям «либерального интернационала» в других странах предстоит быть
все более беспринципными и беззастенчивыми пропагандистами американской миссии, упрямо
игнорирующими свидетельства имперских устремлений сверхдержавы, которой они взялись служить.
Для того чтобы эти «интернационалисты», даже оставаясь в собственных странах, чувствовали себя в
американизированной среде, создается особое «привилегированное общество потребления» за счет