 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
137
человеческом достоинстве). Необходимость личных руководителей народа обусловливается
"пассивным характером народной массы" (История и будущность теократии. Исследование всемирно-
исторического пути к истинной жизни. 1885–1887). Позднее философ пережил крушение своих надежд,
связанных с идеей теократии.
Более плодотворными и перспективными оказались его обсуждения темы социального
христианства и христианской политики. Здесь он фактически продолжил разработку либеральной
доктрины западников. Соловьев полагал, что истинное христианство должно быть общественным, что
вместе с индивидуальным душеспасением оно требует социальной активности, социальных реформ.
Эта характеристика составила главную исходную идею его моральной доктрины и нравственной
философии (Оправдание добра.1897).
Политическая организация в представлении Соловьева есть по преимуществу благо природно-
человеческое, столь же необходимое для нашей жизни, как и наш физический организм. Христианство
дает нам высшее благо, духовное благо и при этом не отнимает у нас низших природных благ – "и не
выдергивает из-под наших ног той лестницы, по которой мы идем" (Оправдание добра).
Здесь особое значение призвано иметь христианское государство и христианская политика.
"Христианское государство, если оно не остается пустым именем, должно иметь определенное отличие
от государства языческого, хотя бы они, как государства, имеют одинаковую основу и общую основу".
Существует, подчеркивает философ, нравственная необходимость государства. Сверх общей и сверх
традиционной охранительной задачи, которую обеспечивает всякое государство (охранять основы
общения, без которых человечество не могло бы существовать), христианское государство имеет еще
прогрессивную задачу – улучшить условия этого существования, содействующие "свободному
развитию всех человеческих сил, которые должны стать носительницами грядущего Царства Божия".
Правило истинного прогресса состоит в том, чтобы государство как можно менее стесняло
внутренний мир человека, предоставляя его свободному духовному действию церкви, и вместе с тем
как можно вернее и шире обеспечивало внешние условия "для достойного существования и
совершенствования людей".
Другой важный аспект политической, организации и жизни составляет характер взаимоотношений
государства и церкви. Здесь у Соловьева прослеживаются контуры концепции, которая впоследствии
получит название концепции социального государства. Именно государство должно, по мнению
философа, стать главным гарантом в обеспечении права каждого человека на достойное существование.
Нормальная связь церкви и государства находит свое выражение в "постоянном согласии их высших
представителей'– первосвятителя и царя". Рядом с этими носителями безусловного авторитета и
безусловной власти должен быть в обществе и носитель безусловной свободы – человек. Эта свобода не
может принадлежать толпе, она не может быть "атрибутом демократии" – настоящую свободу человек
должен "заслужить внутренним подвигом".
Право свободы основано на самом существе человека и должно быть обеспечено извне
государством. Правда, степень осуществления этого права есть нечто такое, что всецело зависит от
внутренних условий, от степени достигнутого нравственного сознания. Французская революция имела
бесспорный ценный опыт в этой области, что было связано с "объявлением человеческих прав". Это
объявление было исторически новым по отношению не только к древнему миру и Средним векам, но
также и позднейшей Европе. Но в этой революции было два лика – "провозглашение человеческих прав
сначала, а затем неслыханное систематическое попирание всех таких прав революционными властями".
Из двух начал – "человек" и "гражданин", бессвязно, по мнению Соловьева, сопоставленных рядом,
вместо того чтобы второго подчинить первому, низший принцип ("гражданин") как более конкретный и
наглядный оказался на деле более сильным и вскоре "заслонил собою высший, а затем и поглотил по
необходимости". Нельзя было в формуле человеческих прав добавлять после "права человека" фразу "и
гражданина", поскольку тем самым смешивалось разнородное и ставилось на одну доску "условное с
безусловным". Нельзя в здравом уме сказать даже преступнику или душевнобольному "Ты не человек!",
но гораздо легче произнести "Еще вчера ты был гражданином". (Идея человечества у Августа Конта.)
Для правопонимания Соловьева помимо общего уважительного отношения к идее права (праву как
ценности) характерно еще стремление выделить и оттенить нравственную ценность права, правовых
институтов и принципов. Такая позиция отражена у него и в самом определении права, согласно
которому право является прежде всего "низшим пределом или некоторым минимумом нравственности,
равно для всех обязательным" (Право и нравственность. Очерки по прикладной этике. 1899).
Естественное право для него не есть некое обособленное натуральное право, предшествующее