 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
охарактеризовать как уличанский. Ему присущи кубическая компактность, интимность внутреннего
пространства, простоватость наружного декора. Это церкви: Спаса на Ковалеве (1345), Успения на
Волотовом поле (1352), Федора Стратилата на Ручью (1360), Спаса Преображения на Ильине улице
(1374) и др. В Москве же и московской округе, где было много княжеских гнезд, расцвел придворно-
княжеский жанр. Иван Калита строит в Кремле церкви Иоанна Лествичника (1329) и Спаса и Бору,
Дмитрий Донской – Воскресенскую, Городищенскую и Успенскую церкви в Коломне (вторая половина
XIV в.) и др. За московскими князьями тянутся другие князья, а также монастыри – Троице-Сергиев,
Спасо-Андроников и др. Когда-то И.Э. Грабарь противопоставлял «мужицкий» облик новгородско-
псковской архитектуры «аристократическому» владимиро-суздальскому.
Живопись развивалась в едином русле с архитектурой. В иконописи Новгорода и Пскова идущие от
Византии черты строгости и возвышенности заметно ослабли, в образах святых, композиции, колорите
усилились местные особенности – неподвижность фигур, асимметричность, орнаментальность.
Появляется диспропорция между центральной и боковыми фигурами. Вместо тонкой свето-теневой
моделировки предпочитается красочность, похожая на аппликацию. Нередки краснофонные иконы. В
живописи Средней Руси гораздо заметнее домонгольские традиции, но первые шаги и здесь отличались
известной самобытностью.
Новым для русской живописи XIV в. было вторичное сближение с искусством Византии,
переживавшим (после «никейской эмиграции») последний период расцвета, известный под названием
«палеологовский Ренессанс». Но это сближение со стороны русского искусства уже не было
ученическим. И Новгород с Псковом, и Москва с Ростовом, Тверью и другими среднерусскими
городами обладали своим достаточно развитым искусством. Поскольку оно развивалось в разной
социальной среде: в Новгороде и Пскове – в боярско-купеческой, а в Москве и Подмосковье – в
княжеско-церковной, то и византийские «импульсы» были различными.
Демократическая боярско-купеческая среда была более открыта к восприятию живописи широкого
стиля; московским и подмосковным феодальным кругам больше нравилось искусство придворного,
утонченного характера.
В живописи XIV в. постепенно увеличивается эмоциональное, экспресивно-психологическое и
вместе с тем живописное начало. При этом новгородско-псковская живопись склонялась к большей
внешней свободе стиля, а московская – к известной сдержанности. Кроме социальной специфики к
этому толкала и сама архитектура, храмовый интерьер. В Новгороде и Пскове это были тесноватые
уютные пространства с неярким освещением, а в Москве – возносящиеся ввысь хорошо освещенные
стены.
Развитие культуры Руси в период со второй половины XIV по XV в. вызывает споры среди
специалистов. Сомнений в том, что это было время расцвета культуры Московского государства, у них
не возникает, однако по принципиальному вопросу – уровню этого расцвета, высоте культуры –
имеются значительные расхождения. Д.С. Лихачев предложил считать XIV- XV вв. временем
Предвозрождения, но оговорился, что Возрождения на Руси не произошло – этому помешало
стремительное становление государственности, отнимавшее силы у культуры, а также гибель городов-
республик Новгорода и Пскова, где зародыши Возрождения были особенно сильны. Мощью церковной
организации, поддержанной светской властью, были подавлены ереси и антиклерикальные течения, что
также упрощало русло культуры. Вопрос этот не нашел пока достаточно полного освещения и остается
дискуссионным.
В истории русской культуры трудно найти периоды, когда бы все ее сферы развивались равномерно.
Вторая половина XIV– XV вв.– это время расцвета иконописи. Как известно, православие крепче и
глубже всего было воспринято славянами на художественно-эстетическом уровне. Иконы пришли на
Русь из Византии и обрели здесь чрезвычайно плодотворную среду. Своеобразный «иконоцентризм»
средневековой русской культуры выразился в том, что сложные мировоззренческие проблемы
отображались у нас не столько в словесной форме, богословами, сколько иконописцами в