 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
81
Г. Тэджфел и Дж. Тэрнер определяют группу как «совокупность индивидов, которые воспринимают
себя как членов одной и той же социальной категории, разделяют эмоциональные последствия этого
самоопределения и достигают некоторой степени согласованности в оценке группы и их членства в
ней»*.
* Цит. по: Агеев B.C. Межгрупповое взаимодействие. Социально-психологические проблемы. М.: Изд-во МГУ, 1990. С. 23
Человеку присуще осуществлять процедуру категоризации, деля окружающий социальный мир на
«свой» и «чужой» с помощью категорий «Мы» и «Они». Таким образом, наряду с «холодной» картиной
мира, состоящей из изолированных индивидов, связанных прагматическими отношениями обмена, мы
получаем «теплую» картину сообществ, в которых люди связаны эмоциональным и ценностным
образом.
И если издержки первой картины мира связаны с потерями всего того, что не совпадает с утилитарно
понимаемым индивидуалистическим интересом, то издержки второй предопределены тем, что
сплоченность «Мы» покупается ценой отчуждения в отношении тех, кого зовут «Они». Лабораторные
эксперименты когнитивистской школы доказали, что «предмет спора вообще может не отражать
реальных жизненных проблем, а приобретать значимость только с позиции поиска дифференциации
между группами».
Презумпция доверия (фаворитизм) в отношении членов своей группы обретается ценой
противоположной презумпции в отношении других. Бихевиоризм и когнитивизм в терминах
социальной психологии подтвердили различие двух принципов, получивших в политологии название
«демократии свободы» и «демократии равенства». С точки зрения демократии свободы, социальная
справедливость трактуется как равенство стартовых условий. Она ориентирует на индивидный способ
самосознания и самоопределения, подтверждающийся тогда, когда между групповой принадлежностью
индивида и его индивидуальной карьерой явно не наблюдается корреляции.
Напротив, если социальный опыт убеждает людей в том, что и возможности и перспективы связаны
не столько с индивидуальными: усилиями и способностями, сколько с их социальным происхождением
и групповой принадлежностью, то утверждается альтернативное, когнитивистское видение
коллективной судьбы и коллективной идентичности. Это нашло подтверждение в лабораторных
экспериментах.
Так, сравнивая восприятие двух команд, одна из которых вел игру с положительной суммой, а другая
— с нулевой (выигрыш одних означает проигрыш других), обнаружили, что в первом случае поведение
каждого участника больше оценивается в терминах индивидуальной достижительной морали, во втором
— в терминах групповой идентичности и связанных с нею фаворитизма (в отношении своих) и
дефаворитизма (в отношении чужих).
Эта же закономерность наблюдалась при сопоставлении ситуации, когда правила игры были ясными
и недвусмысленными, а судьи — подчеркнуто объективными, и ситуации, когда эти принципы
нарушались. В последнем случае потерпевшая команда демонстрировала особо высокие показатели
идентификации и внутригруппового фаворитизма. Сознание проигравших выдавало знакомую нам
архаику изгойства-избранничества: выигрыш той стороны связывался с их беспринципностью и
несправедливостью, а собственное положение оценивалось в терминах поруганной добродетели.
Все это означает, что диалектика изгойства-избранничества, заявленная в истории с библейских
времен, вовсе не относится к палеонтологии сознания: она способна воспроизводиться во всех тех
случаях, когда наблюдается корреляция между групповой принадлежностью и индивидуальной
судьбой. Причем победители склонны преуменьшать соответствующую корреляцию, приписывая успех
индивидуальным качествам преуспевших, тогда как побежденные, напротив, демонстрируют
изощренную манихейскую проницательность, вскрывая групповые подтексты успеха и неуспеха.
Групповая сплоченность и идентичность у систематически проигрывающих оказывается, как
правило, выше, чем у фаворитов, склонных индивидуализировать свои успехи: «Именно группы-
аутсайдеры, т.е. именно те группы, которые терпели постоянную неудачу, демонстрируют наивысший
внутригрупповой фаворитизм как в стратегиях межгруппового взаимодействия, так и плоскости
межгруппового восприятия».
Таким образом, самосознание, близкое восприятию «избранного народа», оказывается типичным для
определенных ситуаций и закономерно воспроизводится в условиях более или менее явной групповой
дискриминации. С этой точки зрения историческую логику развития западной цивилизации,
исповедующей индивидный принцип, в целом можно описать как стремление к систематическому