 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
56
ничего общего с физической природой вещей и вытекающими из нее отношениями вещей. Это
определенное общественное отношение самих людей, которое принимает в их глазах фантастическую
форму отношения между вещами. Нечто аналогичное происходит в «религиозном мире»: здесь
продукты человеческого мозга представляются самостоятельными существами, одаренными
собственной жизнью, стоящими в определенных отношениях с людьми и друг с другом. То же самое
совершается в мире товаров с продуктами человеческих рук. Это явление Маркс называет фетишизмом,
который присущ продуктам труда, коль скоро они производятся как товары, и который неотделим от
товарного производства. Для общества товаропроизводителей, замечает Маркс, в котором
производственное отношение состоит в том, что производители относятся к своим продуктам труда как
к товарам, т.е. как к стоимостям, выражающим одинаковый человеческий труд, – для такого общества
наиболее подходящей формой религии является христианство с его культом абстрактного человека, в
особенности в такой разновидности, как протестантизм.
Характеристика религии
Различные характеристики, которые Маркс и Энгельс давали религии, вытекали из их общих воззрений.
По мнению Маркса, «религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не
обрел себя, или уже снова себя потерял. Но
человек –
не абстрактное где-то вне мира ютящееся
существо. Человек – это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество
порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они –
превратный мир» [6–8. С. 414].
Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду; в своей действительности она
есть совокупность (ансамбль) всех общественных отношений [6–6. С. 3]. Человек всегда принадлежит к
определенной общественной форме, и потому религиозное чувство есть общественный продукт.
Религия претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что
человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Выражая превратность мира, религия
в то же время отрицает, иллюзорно «преодолевает» ее. Она есть общая теория этого мира и
одновременно его энтузиазм, духовная услада, моральная санкция, торжественное восполнение,
всеобщее основание для утешения и оправдания. Религиозное убожество есть в одно и то же время
выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества; религия –
это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, дух бездушных порядков, опиум народа [6–8.
С. 414–415]. Приведенные метафорические выражения, как и всякая метафора, неоднозначны,
полисемантичны, содержат широкий спектр мыслей.
Энгельс не принимает фейербаховскую концепцию религии любви [6–2. С. 293–295]. Фейербах,
замечает Энгельс, всякую связь двух людей считает религией, все основанные на взаимной склонности
отношения – половую любовь, дружбу, сострадание, самопожертвование и т.д. – истолковывает как
проявления религиозного чувства, как новую, истинную религию. По мнению Энгельса, все эти
отношения надо брать в том значении, какое они имеют сами по себе, вне зависимости от
воспоминаний о какой-нибудь религии. Неверно и утверждение Фейербаха, что периоды человечества
отличаются одни от другого лишь переменами в религии. Можно сказать, что великие исторические
повороты сопровождались переменами в религии лишь применительно к мировым религиям –
буддизму, христианству, исламу. Общие исторические движения принимали религиозную окраску, и
это объясняется не свойствами человеческого сердца и не религиозной потребностью человека, но всей
предыдущей историей средних веков, знавших только одну форму идеологии – религию и теологию.
Энгельс дает следующую характеристику религии: «...всякая религия является не чем иным, как
фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их
повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных» [6–9. С. 328].
В начале истории это, прежде всего, силы природы, которые в ходе дальнейшей эволюции у разных
народов проходят через самые разнообразные и пестрые олицетворения. По мнению Энгельса, религия
имеет «предысторическое содержание», находимое и перенимаемое историческим периодом.
Первобытные представления о природе, о существе самого человека, о духах, волшебных силах имеют
по большей части экономическую основу лишь в отрицательном смысле. Низкое экономическое
развитие предысторического периода имеет в качестве дополнения, а порой в качестве условия и даже в
качестве причины ложные представления о природе [6–10. С. 419]. Впоследствии, наряду с силами
природы, вступают в действие также и общественные силы, которые противостоят людям столь же
чуждо и первоначально также необъяснимо господствуют над ними с такой же кажущейся естественной
необходимостью, как и силы природы. Фантастические образы, в которых первоначально отражались
только таинственные силы природы, приобретают теперь также и общественные атрибуты и становятся