 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
114
художественном объекте говорит лишь о том, что меняется, совершенствуется и изощряется понимание
и степень глубины эстетического постижения, но сам по себе объект в своей значимости остается все
же неизменным. Здесь явление общее всякому научному прогрессу: то, что раньше не умели видеть,
теперь рассмотрели и почувствовали»*. Выводы Скафтымова четки и ясны: «Изменчивость
интерпретации свидетельствует о различной степени совершенства постижения, но нисколько не
узаконивает всякое постижение, каково бы оно ни было. Признать законность произвола в понимании
художественных произведений значило бы уничтожить их фактичность перед наукой. Всякая наука,
вместо знания о фактах, должна была бы превратиться в перечень мнений о фактах. Нужна ли такая
наука?!».
___________________
* Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы //
Введение в литературоведение. Хрестоматия. М., 1988. С. 175.
Статья Скафтымова ценна прежде всего тем, что утверждает принципиальную возможность
адекватно постичь художественное произведение, художественный смысл. Именно на эту задачу и
должно, по мысли Скафтымова, ориентироваться научное литературоведение – иначе о нем нельзя
говорить как о научном, объективно достоверном знании.
Система взглядов на интерпретацию, изложенная в статье Скафтымова, логически приводит к мысли
о единственно правильной интерпретации, которая, может быть, тем или иным уровнем
литературоведения и не достигнута, но стоит перед литературной наукой как идеал и как задача. В
применении к научным интерпретациям ориентация на единственно верное постижение смысла
представляется в принципе правильной. Однако в практике преподавания приходится в настоящее
время акцентировать другую сторону проблемы – объективную многозначность художественного
образа и субъективный характер его постижения и интерпретации. Это необходимо потому, что долгое
время наше преподавание было нацелено на догматическое усвоение некоей «истины» о произведении
(которая часто вовсе не была таковой), зафиксированной в учебнике или в словах преподавателя. Тем
самым приглушалась инициативность восприятия, резко снижался интерес к литературе, из которой
выхолащивалось ее живое, субъективное содержание. В настоящее время в практике преподавания
представляется правильным такой путь: признать за обучаемым право на свое истолкование и даже
ошибку, но постепенно подводить его к мысли о том, что не всякое постижение и истолкование
произведения законно и адекватно. В любом случае к истине в области гуманитарных наук необходимо
приходить через личный опыт и связанные с ним неизбежные ошибки.
Идеи Скафтымова в настоящее время представляются многим литературоведам излишне крайними,
полемически заостренными. Так, BE. Хализев, который, кстати, написал статью об интерпретации в
Литературном энциклопедическом словаре, считает формулировки Скафтымова «излишне резкими»,
поскольку «все-таки художественные произведения "многомысленны" и могут интерпретироваться no-
разному»*. Ни в какой мере не призывая считать все интерпретации равноправными и законными и
указывая на неполноценность субъективистского подхода к толкованию произведения, B.E. Хализев
подчеркивает и опасность подхода догматического. Стремясь снять крайности этих двух воззрений –
найти, так сказать, золотую середину между Потебней и Скафтымовым, – он выдвигает идею
«диапазона» научно корректных, объективно достоверных интерпретаций одного и того же
художественного произведения. «Это понятие позволяет отказаться одновременно и от шеллинговско-
потебнианской крайности провозглашения «бесконечной множественности» художественных смыслов,
привносимых в произведение читателями, и от догматически-одностороннего убеждения в
однозначности, статичности и неизменности содержания произведения, могущего быть исчерпанным
его единичной научной трактовкой».
___________________
* Хализев В.Е К теории литературной критики // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1977. ¹ 1.
С. 8
Идея диапазона допустимых интерпретаций представляется, с одной стороны, очень