 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
112
точки зрения на эти проблемы.
Первая, утверждающая предельно свободные отношения между интерпретацией и художественным
произведением, возникла в системе немецкой романтической эстетики (Ф. Шеллинг) и нашла свое
наиболее четкое воплощение в теориях А.А. Потебни и его последователей. Потебня исходил из того,
что понимание (речевого высказывания или художественного произведения) есть, собственно, не
постижение чужой идеи, а генерирование своей, лишь приблизительно соотносящейся с тем, что было
воспринято. Число «смыслов» художественного произведения оказывается у Потебни бесконечным, а
само произведение – неисчерпаемым: «Как слово своим представлением побуждает понимающего
создавать свое значение, определяя только направление этого творчества, так поэтический образ в
каждом понимающем и в каждом отдельном случае понимания вновь и вновь создает себе значение
<...> Кто разъясняет идеи, тот предлагает свое собственное научное или поэтическое произведение»*.
Еще более ясно говорил о равноправии отдельных интерпретаций ученик и последователь Потебни А.Г.
Горнфельд: «Понимать значит вкладывать свой смысл»**. Такая точка зрения, естественно,
предполагает крайне скептическое отношение к возможности адекватной интерпретации. Она
фактически снимает вопрос о верных и неверных толкованиях, узаконивая любое прочтение, как бы
далеко от «оригинала» оно ни удалялось.
___________________
* Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М, 1976. С. 331.
** Горнфельд А.Г. О толковании художественного произведения // Вопросы теории и психологии творчества. Харьков,
1916. Т. 7. С. 15.
В своих крайних проявлениях теория «множественности интерпретаций» почти всегда вызывает
неудовлетворение у большинства литературоведов. Вот что пишут, например, по интересующему нас
вопросу крупные зарубежные теоретики литературы Р. Уэллек и О. Уоррен: «Если поэзия есть
духовный опыт ее читателей, значит, верно абсурдное предположение, что поэзия не существует, если
она не воспринимается читателем, и что поэзия творится заново при каждом новом читательском опыте.
Иными словами, нет единой "Божественной комедии", а есть столько творений Данте, сколько было и
еще будет читателей. Это ведет к полному скепсису и анархии <...> Если мы всерьез отнесемся к
"психологической" теории, нам не объяснить, почему опыт одного читателя выше опыта любого
другого читателя той же самой поэмы и почему толкование этой поэмы определенным читателем может
быть корректировано»*.
___________________
* Уэллек Р., Уоррен О. Теория литературы. М., 1978. С. 159.
Представления о безгранично широком круге допустимых интерпретаций, о принципиальной
равноправности всех (или большинства) толкований художественного смысла и абсурдности их
сравнения между собой в гносеологическом плане довольно широко распространены и в современном
литературоведении. Показательной для теорий этого рода является, например, статья М. Эпштейна
«Интерпретация», опубликованная в девятом томе Краткой литературной энциклопедии. Концепция М.
Эпштейна базируется на представлении о смысловой неисчерпаемости художественного образа, и
основные ее положения сразу же вызывают поэтому ряд недоуменных вопросов, которые мы и задаем в
последующей цитате в скобках. «Интерпретация, – пишет М. Эпштейн, – основана на принципиальной
"открытости", многозначности художественного образа (любого?), который требует неограниченного
множества толкований (в том числе и заведомо ложных?) для полного выявления своей сути»*. Значит,
полный смысл художественного образа, а тем более целого художественного произведения
человечество может познать лишь в бесконечно удаленном будущем; вчерашнее же и сегодняшнее
наше понимание неизбежно неполноценно, ущербно? Сомнительна и «принципиальная открытость»
художественного образа, узаконивающая в конечном итоге любую интерпретацию.
___________________
* Краткая литературная энциклопедия. М., 1978. Т. 9. С. 330.