 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
27
ГЛАВА III
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ И СИСТЕМА ОРГАНОВ, ЕЕ ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИХ
§ 1. Судебная власть, ее понятие и соотношение с другими ветвями государственной власти
Проблему рационального устройства государственной власти и ее органов пытаются разрешать,
пожалуй, столько времени, сколько существует государство как форма организации общества. Люди,
размышлявшие над этой проблемой, уже давно, многие столетия тому назад, заметили, что
концентрация государственной власти в чьих-то одних руках неизбежно ведет к отрицательным
последствиям. Чем больше такая концентрация, тем выше вероятность произвола и злоупотреблений.
Об этом свидетельствует многовековой опыт человечества. Самые просвещенные властители, в руках
которых сосредотачивались неограниченно все нити власти, рано или поздно становились
своенравными тиранами, признававшими только свой авторитет, попиравшими свободу и не
считавшимися с неотъемлемыми правами человека. Такой опыт и подталкивал к поискам путей
преодоления подобных негативных явлений.
Наиболее широкое признание получила и продолжает сохранять его вплоть до настоящего времени
идея, в соответствии с которой основные направления (ветви) государственной власти должны раз-
деляться и вверяться "в разные руки". Это будет мешать узурпаторским намерениям, а вместе с этим
злоупотреблению властью и произволу. Чаще всего сторонники данной идеи (концепции) придер-
живаются мнения, что государственная власть в целом включает три направления (ветви) —
законодательную, исполнительную и судебную. Сферы их реализации должны быть четко
разграничены, они не должны быть помехой друг другу. Разделение властей следовало бы основывать
прежде всего на их сотрудничестве, которое, однако, сдерживало бы каждую из них, ставило бы в
определенные рамки и балансировало.
Активным сторонником рассматриваемой концепции, внесшим заметный вклад в ее разработку и
популяризацию, вполне заслуженно считают известного французского просветителя, правоведа и фи-
лософа Ш. Монтескье. В своем знаменитом сочинении "О духе законов" (1748 г.) он писал: "Когда
одному и тому же лицу или одному и тому же составу должностных лиц предоставлены вместе
законодательная и исполнительная власти, тогда нет свободы, потому что можно опасаться, что монарх
или сенат будут создавать тиранические законы, чтобы тиранически исполнять их. Нет также свободы,
если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной. Если бы она была соединена с
исполнительной властью, судья обладал бы достаточной силой, чтобы сделаться угнетателем. Все было
бы потеряно, если бы один и тот же человек, или корпорация высокопоставленных лиц, или сословие
дворян, или, наконец, весь народ осуществляли все три вида власти: власть создавать законы, власть
приводить их в исполнение и власть судить преступления и тяжбы частных лиц". Не все в этом
высказывании современно. Оно относится к XVIII веку и с точки зрения накопленного к настоящему
времени опыта может быть кое в чем оспорено. Однако в целом сказанное тогда не утратило своей
актуальности и в наши дни.
Концепция разделения властей на российской почве прижилась не сразу. Ведь она в какой-то мере
ориентирована на подрыв устоев монархического устройства государства. Только в конце XIX —
начале XX в. о ней заговорили в полный голос, в том числе в университетских аудиториях, как об
идее, реализация которой должна привести к преобразованию России в правовое государство.
После октября 1917 г. положение круто изменилось. Основная причина— курс на всевластие
Советов, а впоследствии и на господство командно-административной системы, которая не допускала и
не могла допустить какого-то разделения государственной власти. В таких условиях концепция
разделения властей оказалась в немилости и нередко преподносилась как выдумка, которая
понадобилась буржуазии в период ее борьбы за господство.
Лишь в конце 80-х гг. стало появляться более серьезное отношение к проблеме разделения властей.
По времени это совпало с официозным провозглашением курса на преобразование нашего государства
в правовое, с признанием того, что такое государство невозможно без верховенства закона и надежно
обеспечивающего подобное верховенство механизма, основной рычаг которого многие усматривали и